Я ничего не ответил. Я чувствовал, что воротничок сильно сдавил мне шею и что мне очень жарко… Я пытаюсь не обращать на это внимания. Может, эта девочка хочет выиграть время? Рассчитывает ли она на возвращение Назарова, который появится и сыграет бурную сцену освобождения? Пытается ли она меня усыпить или она искренна? Она просто гипнотизировала меня.
Наконец мне удалось улыбнуться.
— Мадам, — сказал я, — будет лучше, если вы все это бросите. Потому что у меня болезненное желание заканчивать свои дела. Другие женщины уже пытались соблазнить меня, но во время работы я не поддаюсь на такие вещи… во всяком случае, не часто. Может быть, если бы вы не отравили моего бедного Родни Уилкса, я смог бы поддаться на ваши предложения, я не смог бы устоять перед вашими чарами. Должен признать, что в обычное время для мужчины трудно противостоять вам, но в настоящий момент не о чем и говорить. Мы в ФБР жесткие люди.
Она наклонила голову.
— ФБР? — прошептала она. — Значит, вы из Федерального Бюро Расследований? Да, это то, чего опасался Серж. Что это дело настолько важно, что в него вмешается ФБР. Он был прав. Значит, вы джимен? — Я утвердительно кивнул.
— И это помешает вам принять предложение?
— Ничего не поделаешь, моя дорогая, — ответил я. — Не будем больше говорить об этом и спокойно следуйте за мной.
— Хорошо, — сказала она с обольстительной улыбкой. — И куда мы пойдем?
— Мы проделаем небольшую прогулку в такси в Националь Сюрте, — ответил я. — Я хочу вас познакомить с одним или двумя моими знакомыми полицейскими. Они очень милы. И мне сказали, что камеры теперь у них стали очень комфортабельными.
Она подошла к креслу, на котором лежало ее меховое манто, и надела его. Потом нагнулась и посмотрела на ноги, слегка подняла платье и воскликнула:
— Боже мой, на кого я похожа с моими перекрученными чулками! Я не могу позволить вам увезти меня с таким чулком. Не могу ли я сменить чулки, месье?
— Вы ничего не будете менять, мое прелестное дитя, — ответил я. — Даже если ваш лифчик изодрался в куски или вы одели ваши трусики на левую сторону, вы не выйдете из этой комнаты без меня. К тому же там, куда мы пойдем, не будут смотреть на ваши чулки.
Она ответила мне:
— Вы очень милы, но ничего не понимаете в этих вещах. Между тем… наконец… ну раз вы меня вынуждаете…
Она наслюнила палец, как это делают женщины, когда хотят остановить петли на чулках, потом наполовину отвернулась и подняла платье.
Я вынужден смотреть потому, что не должен спускать с нее глаз. Так вот, я вас заверяю, что у нее просто замечательные ноги! Я продолжал смотреть на нее, когда внезапно понял ее игру. Наверху ее чулка, поддерживаемый подвязкой, находился маленький автоматический пистолет.
Я прыгнул. Я вам уже сказал, что паркет покрыт большим белым ковром. В тот момент, когда она схватила свое оружие, я бросился к краю ковра, схватит его обеими руками и с силой потянул.
Девочка упала, но падая, она выстрелила, и я получил сливу в верх левой руки. Несмотря на то, что оружие было малого калибра, этот удар заставил меня повалиться. Я не должен был сомневаться, что у девочки быстрая реакция.
Прежде чем я успел встать, она была уже у двери и выключила свет. Я находился в скверном положении потому, что не мог ее видеть, а она знала, где я нахожусь. Я бросился к дивану, чтобы прикрыться им, как экраном.
— До свидания… — сказала она. — Моя любовь.
Она выпустила в мою сторону три пули, которые попали в камин. Потом я услышал, как хлопнула дверь. Я побежал в прихожую и услышал шум спускающегося лифта. Я ничего не мог сделать…
Я снова включил свет и налил себе выпить. Потом снял пиджак, чтобы осмотреть ранение. Пуля попала в верхнюю часть левой руки, около самой артерии. Учитывая, что во время выстрела эта куколка сама падала на пол, можно заключить, что она умеет пользоваться огнестрельным оружием.
Я перевязал руку носовым платком, помогая себе зубами, потом влил в себя виски и вызвал по телефону Еруарда. Он ответил мне, что приедет.
Потом я сел перед огнем, откинулся на спинку кресла и вспомнил все бранные слова, которые знал по-английски, по-французски, по-турецки, по-португальски, по-арабски, которые подошли бы к этой девчонке. И когда решил, что этого недостаточно, стал выдумывать новые слова.