Она подошла к столу и наполнила два стакана, потом вернулась и протянула мне один,
— Выпьем за наше здоровье, Чарли, — сказала она. — Надеюсь, что нас ждет удача. И не будем забывать, что мы можем сделать лишь две вещи: или немедленно от всего этого отказаться, или любой ценой победить. Если один из нас допустит ошибку, мы пропали.
Она поставила на стол свой пустой стакан и добавила:
— Мы висим на волоске. Если Гледис заподозрит что-нибудь и выдаст нас Голландской полиции, мы созреем для кутузки здесь, а потом будем отправлены в Штаты.
— Я все понял, сестричка, — сказал я.
Она протянула мне руку, которую я нежно пожал.
— Тогда все пойдет хорошо, — сказала она. — Я рассчитываю на тебя, Чарли, Желаю удачи. И держи ноги сухими.
Я широко улыбнулся.
— Шутишь! Я буду следить за этим, — сказал я, потом подмигнул ей и ушел.
Вернувшись в свой отель, лег спать. Я считал, что провел замечательный вечер.
Когда я проснулся, был полдень. Я подошел к окну и бросил взгляд наружу. Погода была хорошей и прохладной, с неярким солнцем.
Я угостил себя сигаретой и вернулся в кровать. Потом стал думать о девочке Ардене,
Через некоторое время встал и принял ванну. Потом спустился в столовую, чтобы что-нибудь пожевать, после чего лодырничал, время от времени орошая свою лень стаканчиками «Адвоката». Потому что на самом деле будет лучше, если в этом городе, при свете дня, не будут видеть мою рожу.
Я стал представлять себе сцену завтрака девочки с Гледисом, и мне хотелось предугадать, до какой степени откровенности дойдет этот разговор. Мне казалось, что это ей не будет стоить особого труда. Во-первых, Гледису известно: дело так хорошо поставлено, что он не может себе представить, чтобы кто-нибудь мог вмешаться в него и нарушить. И, во-вторых, у парня сильная тяга к девочке, и это меня совершенно не удивляет, потому что, уверен, такая девочка может кого угодно свести с ума. Так что были все шансы за то, что Гледис выдаст, что знает. Он захочет показать девочке, какой он замечательный парень. И если она не выпотрошит его до донышка, то я готов пить виски до конца своих дней.
Потом я вернулся в комнату и написал длинный рапорт об этом деле своему начальству в Вашингтоне.
Я сунул этот рапорт в конверт и присоединил к нему свое удостоверение агента ФБР, потому что, если дело пойдет не так и я окажусь задержанным, не хотелось бы, чтобы голландские власти устроили международный скандал, упрекая джимена в том, что он вмешивается в дела славного города Делфзейл.
Я заклеил конверт и положил его в другой конверт, адресованный американскому консулу. Я прибавил еще адресованную ему записку, в которой просил, в случае, если я не появлюсь у него в течение восьми дней, отправить конверт директору ФБР. Такую предосторожность я должен был принять. Если я в течение недели не смогу прийти к нему, значит, я дегустирую морские водоросли.
Когда я все это закончил, спустился в холл и сунул портье письмо и на чай, чтобы он сделал все необходимое. Потом устроился в кресле с виски и сигаретой. Потому что нужно вам напомнить, если Ардена пришлет мне сюда письмо, оно будет адресовано Чарли Хаиту. А в отеле меня знают под именем Вилли Лодца. Нужно было избежать неприятностей.
В половине четвертого, когда я уже начал находить, что время очень медленно ползет, я увидел молодого парня, идущего по улице с письмом в руке. Я встал и с невинным видом вышел на улицу. И пошел навстречу мальчику. Я спросил у него, нет ли при нем письма на имя Чарли Хаита, потому что я — это он. Мальчик не увидел в этом никакого затруднения, дал мне конверт и ушел.
Я вернулся в свою комнату и вскрыл конверт. Это действительно было письмо от Ардевы.
«Дорогой Чарли!
Все прошло замечательно. У меня был великолепный завтрак с Гледисом. Этот олух до такой степени уверен, что их дело в шляпе и уже ничто не может помешать его осуществлению, что у меня не возникло ни малейшей трудности заставить его говорить.
Если мы хотим нырнуть в туман, то это надо будет сделать этой же ночью. Гледис мне сказал, что оба корабля должны выйти из порта сегодня ночью, в половине второго, чтобы это соответствовало большому приливу в устье Эмса. У них у обоих очень большая осадка, и нужно чтобы лоцманы поднялись на борт и провели их.
Есть нечто, что беспокоит Гледиса. Это выбор лоцманов. Он мне сказал, что многие голландские лоцманы отказываются вести корабли в германские порты, потому что опасаются налетов самолетов. И ему нужно найти двух парней, которые будут нелюбопытны.