Немного погодя появился еще один самолет. Он пересек реку, развернулся над лугом. Вите показалось, что от него отделилось черное пятнышко. От матросов он слышал, что в свои мины фашисты ставят специальные приборы — взрыватели, которые и взрывают мину, если она упадет на берег, и крикнул, прижимаясь к земле:
— Ложись! Мина!
Ребята распластались с ним рядом, а Ваня даже натянул себе на голову пиджак.
Прошли томительные минуты ожидания. Витя сел, приподнял голову Коля, зашевелился под пиджаком Ваня.
— Чего орал? — недовольным тоном спросил Коля.
— Шпион!
— Где? — уже шепотом спросил Коля, озираясь по сторонам.
— Там… Его с самолета сбросили.
— Бежим? — встрепенулся Ваня.
— Нет… Сейчас он сам в лес бежит, — ответил Витя. — Будем лежать. Только тихо!
Напрасно ребята ждали еще с час. Самолетов больше не было. И мин тоже.
Из темноты вырисовывается противоположный берег. Ночных страхов как не бывало. На востоке небо быстро светлеет. По нему плывут розовые облака. Они похожи на запятые. Только кончик очень тонкий и длинный.
«Что делать дальше? Бежать к отцу? А вдруг он еще не пришел со своего поста?» — думает Ваня.
— Пошли на пост наблюдения! — командует Витя, вставая.
«Первое дело — заметить мину. Потом немедленно доложить на матросский пост», — сразу же вспомнил Ваня слова отца.
Бежать босиком по гальке не совсем удобно, и ребята выбрались на яр. Вот и луг, тропинка. Штанины сразу стали мокрыми от росы.
Витя осмотрелся. Луг серебрился от росы, и нигде не было видно ни парашютиста, ни следа человека.
— Тут вовсе и нет никого, — разочарован Коля.
Витя молчит. Может быть, ему показалось? Пожалуй, лучше промолчать про парашютиста, чтобы потом Бородачев не высмеивал…
— Всякий может ошибиться, — выручает Ваня. — Побежали?
— А удочки? — спрашивает Коля, глядя с обрыва на лежащие на гальке удилища.
Витя остановился в нерешительности: удочки оставлять жалко, а спускаться за ними — время потеряешь…
— Никто их не возьмет! Бежим!
У входа в землянку сидит матрос и подкладывает веточки в небольшой костер, над которым висит закоптелый, почерневший от сажи чайник. Из его носика, заткнутого палочкой, вырывается пар.
Заметив бегущих ребят, матрос выпрямился, встал и крикнул в землянку:
— Старшина! Никак опять гонцы!
Из маленькой двери, согнувшись чуть не пополам, вылез старшина. На его груди несколько медалей. Ленточки их потемнели, но это не так важно: главное — награжденный, заслуженный.
Перебивая друг друга, Ваня и Коля рассказали старшине о том, что видели, как фашисты поставили мины, и так увлеклись, что не заметили отсутствия Вити, который подошел к костру и сел рядом с матросом.
Ваня думал, что старшина выслушает их, похвалит и отпустит, но вышло иначе.
— Пойдемте, — сказал старшина и пропустил ребят в землянку.
Они робко переступили ее порог. Не потому, что было страшно, а, как ни говорите, ведь не в простую землянку вошли. Фронтовая эта землянка. Ваня посмотрел по сторонам. Ничего особенного: в углу нары, закрытые серыми одеялами, потолок из бревен… Только разве что очень чисто на земляном полу, автоматы висят на гвоздиках да еще какие-то коробки стоят под столом.
Старшина сразу подсел к телефону и стал вызывать какого-то агронома. Тот, видимо, подошел, так как старшина начал говорить. Ребята сначала ничего не поняли из его разговора. Вместо того чтобы прямо сказать, что Коля и Ваня видели, как у Марьиного яра фашисты поставили две мины, и нужно, мол, их взорвать, старшина говорит, что на бахче у Никифорова сегодня ночью градом разбило два арбуза! Зачем обманывать? Града давно не было, да и бахчи близко ни одной нет! Уж кто-кто, а Коля и Ваня это точно знали.
Потом мелькнула мысль: «Шифром говорит!» — И Ваня подмигнул Коле.
Тот понимающе прикрыл глаза. А дальше началось такое, что про шифр и думать забыли: старшина стал выспрашивать у ребят, сколько летало самолетов, в каком направлении, на какой высоте, стреляли или нет, где была луна, как падали мины и многое другое. Кому нужны такие мелочи и зачем? Уж очень все это было неинтересно, и ребята приуныли. А Ваня даже подумал: «Старался, старался, а что из этого вышло? От скуки старшина занялся пустыми разговорами, а мины лежат. Знал бы, что так получится, — сидел бы дома!.. И рыбы не поймал, а домой идти надо… Только и дела, что от папки попадет…»
Старшина записал все сказанное ребятами в толстый журнал, отодвинул его в сторону и спросил: