Девочки мои злорадно улыбаются. Нельзя не следить за собой, особенно в условиях общежития. Ой, боюсь, ждет меня сюрприз у барсуков… Ой, мне страшно… Фамилии грязнуль записали, вздохнули и пошли в подземелье. Я морально готовлюсь.
Бочки, я к мальчикам, девочки — понятно… А знаете, не стерильно, но чистенько, очень чистенько, я бы сказала. Комната за комнатой, ни плесени, ни грязи, очень хорошо все. Пошли к девочкам — тоже очень удивлены. Чисто, аккуратно, ничего не валяется, никакого свинства. Достойно уважения, достойно.
— Кто у нас остался?
— Слизерин, — Гермиона скривилась, понимаю. — Так себе факультет в плане общения, сейчас проверим в отношении гигиены.
И мы пошли в другое крыло. Мимо пробегают школьники, в нишах обнимаются, Гермиона их временами поддевает фразами типа: «потом руки помыть не забудьте». Хороший доктор будет, правильный, чувство юмора подходящее.
Вот и факультет змеек. Тут мы, скорее всего, долго не задержимся… Стоп, а это что такое? Мы точно не на Гриффиндор завернули?
— Эльф! Это как называется?
Стоит, глазками на меня лупает.
— Комната чья?
— Малфой, Крэбб, Гойл, Нотт.
Не Уизли, конечно, но насвинячено процентов на семьдесят от Уизли. От дворян такого не ожидаешь совершенно. Ну что ж, будет и у них процедура, чтоб жизнь малиной не казалась… Или все-таки проклизмить? Как злорадно заулыбалась ученица, когда услышала про Малфоя. Видать, успел обидеть мою девочку, это он не подумавши сделал. Что там у девочек? Гермиона белая, тошнит девочку, что же там такое-то?
— Барбара, что там?
— Ничего хорошего, мадам, куда там Уизлям… Или у девочки серьезные нарушения, или Уизли до нее еще далеко.
— Обследуем. Гермиона, бери пергамент. Будем вызывать родителей аристократических грязнуль. Пусть поприсутствуют.
— Да, наставница! — Сколько счастья в глазах, сильно, видать достали.
Ничего, они у меня отучатся без команды рот раскрывать. Ар-р-р-ристократы, тьфу. Да попробовали бы мы такое развести, месяц бы трапезничали стоя, а эти… Смотреть противно!
Экзекуцию решили разделить. О девочках факультета умников я подумаю — позорить ли их перед всеми или хватит простого разговора, а вот родители аристократов, получив от меня сначала письма, а потом двухчасовую лекцию о необходимости соблюдения гигиены, впечатлились. Потому я им объяснила, что необходимо взять мазок на червей, даже продемонстрировала оные в учебнике и в виде иллюзий. Потом напоила успокаивающими отварами и предложила делать прямо при них. Горячо согласились. Представила им Барбару и ученицу по всей форме. С большим уважением смотрят, значит, адекватные люди, с мозгами. Что ж за детьми не смотрят-то?
Отвела грязнуль в Больничное крыло. Гермиона переоделась, перчатки, маска, руки подняла, готова.
— А почему ваша ученица подняла руки?
— Показывает, что руки чистые и готова работать, чтобы не занести стороннюю инфекцию.
Лорды и леди не подозревают, что за зрелище их ждет. Входит Нотт, видит родителей и леди, вцепился в штаны руками, побледнел… Его отец рыкнул, и все сладилось. Гермиона работает быстро и спокойно, привыкла, значит. За Ноттом последовали Крэбб и Гойл почти без эмоций, как машины… Ужас просто, но это не мое дело. И вот две вишенки коллекции — Малфой и Паркинсон.
— Я папе напишу! Вы не имеете права! — Детская истерика вызывает смешки.
— Я разочарован, сын. — Мир маленького грязнули только что рухнул, он смотрит в глаза отцу и понимает, что не вышло, потому делает, что сказано, весь дрожа.
— Сиятельный наследник мыться пробовал? — морщится Гермиона, это ее первые слова, Люциус Малфой краснеет. — Наставница, можно вас?
Подхожу, смотрю…
— Где ж вы, батенька, взяли класс червей, имеющих лентовидную форму и состоящих из различного количества анатомически изолированных члеников — проглоттид? Размеры червей варьируют, кстати, от нескольких миллиметров до 10-15 метров и более. В Мунго. Не в школе с такими радостями разбираться и обследовать более тщательно весь Слизерин.
Что-то отец грязнули побледнел, не упал бы. А другие-то как на него смотрят… Подхватился и утащил отпрыска в камин. Даже в чем-то жалко. Что у нас осталось-то…
— Гермиона, дезинфекция, и смени перчатки, сейчас у нас будет чемпион Хогвартса.
— Что вы имеете в виду? — родители Паркинсон заинтересовались.
— По грязи чемпион, — спокойно пояснила я, не глядя на разозленного лорда, видела я таких лордов…
Девочка вошла, разделась, что-то меня зацепило. Остановила ее и начала диагностировать. Что-то мне все-таки не нравится. Стоит, вся сжалась, на глазах слезы, в глазах отчаяние, неприятный запах присутствует…
— Гермиона, солнышко, целителя Сметвика сюда мне быстро.
— Тут я. — Оперативный ты мой.
— Посмотри-ка, по-моему, чем-то специфическим прокляли, нет?
— Ох… Давно такого не видел. Отдаешь ее мне?
— Отдаю, конечно. Она пыталась справиться сама, никому ничего не сказала, глупышка.
***
Хэллоуин. Тяжелый день для моего малыша, день потери, день памяти. Мы с ним сегодня отправимся на могилу его родителей и помянем, конечно, по нашему обычаю. Глазки с утра на мокром месте. Надо будет с ним поговорить.
— Наставница, а можно я с вами? Гарри будет плохо и грустно. Можно? — ученица моя с большим добрым сердцем.
Держит малыша за руку и будто согревает, вот уже и робкая улыбка появилась. Хорошая девочка, хорошая, дай Бог, чтобы не зачерствела.
— Хорошо, дети. Готовы? — Кивнули, мои хорошие.
Незаметно, но все больше привязываюсь к ним. Вот они, серьезные какие, за руки взялись, готовы. Значит, пора нам. Камин, питейное заведение. Вышли, очистились и медленно двинулись на кладбище. В руках цветы, в глазах печаль. Павшие родители… В жизни малыша тоже была война, она была давно, но отняла у него самое дорогое, как и у меня когда-то. Непрошенная слеза ползет по щеке, быстро смахиваю ее, чтобы не заметили. Вот и кладбище, гранитные плиты… Малыш падает на колени перед могилами родителей, Гермиона опускается рядом с ним, обнимая и поддерживая. Так и стоят вдвоем перед могилами, оба в слезах. Что шепчет Гермиона?
— Я никогда не узнаю, какими вы были, но хочу сказать спасибо за то, что есть Гарри.
Господи, маленькая моя… Она благодарит их за малыша, за то, что они дали ему жизнь. Даже не знаю, откуда у двенадцатилетней девочки такое понимание, а слова… Слова идут от сердца, из самых глубин души. Симпатия у детей явно обоюдная. Положили цветы, поднялись, посмотрели друг на друга и кинулись ко мне. Я присела, чтобы обнять плачущих детей. «За что? Почему так?» Нет ответа на эти вопросы, на то и смерть. Она забирает всегда самое дорогое, самое важное, как забрала доченьку.
Дети начали успокаиваться, мы поднялись и пошли прочь…
========== Высочайшее уважение к жизни ==========
Комментарий к Высочайшее уважение к жизни
В связи с респираторной инфекцией у автора, ожидать быстрого продолжения не следует.
В воздухе ощущается атмосфера праздника — скоро Рождество. На память приходят праздники до… до семнадцатого года. Елочка, мишура, волшебство. Дети разъезжаются по домам, пообещала ученице навестить ее на каникулах — аж засияла вся. Малыш погрустнел отчего-то.
— Что случилось, Гарри?
— Мы в замке остаемся, да?
— С чего это? — удивилась я. — Рождество — семейный праздник, а ты — моя семья.
Какие чистые, яркие эмоции, просто брызжут во все стороны: недоверие, страх обмана и искреннее счастье. Рассмеялась, прижала к себе. Пора идти в Большой зал, последний завтрак и домой. Дети радостные, все в ожидании праздника. Райвенкловки чистенькие, аккуратные. Хорошо все-таки, что я не стала их позорить прилюдно, а просто поговорила с каждой, пообещав… Много чего пообещала, они поверили и исправились. Неглупые девочки, хотя за полтора месяца осмотрела каждую и, слава Богу, без сюрпризов. Паркинсон так и не выписали из Мунго, чем-то очень нехорошим ее прокляли. Еще и непонятно, кто. Вернувшиеся змейки-грязнульки сидят тихо-тихо, уже не выступают, что тоже хорошо.