Если говорить о композиции внутренней, то можно очень четко выделить завязку: Глефод решает спасти знамя династии, которое толпа топчет в грязи. Но дальше события, хоть и условно укладываются в привычную трехчастную композицию, все же не равны ей, есть лакуны, пропуски тех или иных ключевых моментов (обусловленные тем, что роман дописывается). Но эти белые пятна очень легко додумать, потому что ситуация в романе рисуется настолько полно, что можно предугадать пропущенные эпизоды.
Само же повествование довольно неспешное. С самого начала мы уже знаем, что «убийца – садовник», никакой сюжетной интриги для любителей загадок тут не будет. За счет усложненной композиции экшена очень мало, и тот, кто рассчитывает в книге найти такие экшенные моменты, явно будет разочарован. Эта история написана для неторопливого чтения и размышлений о прочитанном, хотя, надо сказать, читается она очень легко, даже довольно длинные отступления не утяжеляют ее, но и не делают при том легковесной, не создают ощущения «галопом по Европам». Если можно так сказать, динамика и интрига полностью перенесены из плоскости сюжета в плоскость развития идеи. Хотя, разумеется, очень острые и захватывающие моменты в книге есть: это, например, сцена оплевания Когорты Энтузиастов или сцена, где Когорта проходит через отряд армии Освобождения.
- О героях
Аарван Глефод.
«Глефод рос в семье военного, происходил из рода военных, однако не обладал и толикой воинского духа, обращающего казарму в дом родной, командира — в отца, а солдата — в сына. В сущности, он годился для службы не больше, чем поломойка, приходившая к ним убираться два раза в неделю. Глефод не умел стрелять, маршировать, убивать и отдавать честь. Взамен он любил историю, неплохо пел и посещал библиотеки чаще, чем офицерские клубы. Во многом, это и определило тот разлад в семье, который для отца Глефода, маршала Аргоста, был жалкой, постыдной тайной, а самого Аарвана мучил всю жизнь и в конце концов привел его к преждевременной гибели».
Он Дон Кихот, но быть Дон Кихотом по-настоящему Аарван не может, ему для этого не хватает безуминки и неистребимого оптимизма и отваги. Он скорее наблюдатель за жизнью вокруг, созерцательное существование устраивает его более чем. Он не амбициозен, хотя и умен; это тихий и неприметный человек. Он слаб и признает это, но понимая свою слабость, все же встает на борьбу, а для меня это признак той силы, что как гибкий стержень – глубоко внутри, но все же есть. Это сила духа.
Вообще, Глефод может вызывать очень противоречивые чувства. Он явным образом безумен, идя в заведомо обреченный бой, но при этом он – романтик, мечтатель, человек не своего времени. И вот он, безнадежно вмерзший в лед истории, пытается все же неповоротливую эту глыбу сдвинуть с места. У него не получается, да, но он вызывает сочувствие и уважение тем только, что противопоставляет войне, переменам свою искренность, свое увлечение, свою любовь.
Аргост Глефод.
Отец Аарвана, его любовь и боль. Всемогущий маршал Гураба, сильный лидер, жесткий, непреклонный, не знающий слабостей и поражений. И – предатель. Человек без страхов и сомнений, считающий сына ничтожеством, позорящем славную династию Глефодов. Тем не менее Аарван одевает отца в ослепительно-чистые одежды собственных иллюзий, делает из жестокого деспота великого воина.
«У бога, созданного воображением Глефода, не было слабостей. Он не совершал ошибок и был безупречен со всех точек зрения. Уже год отец Глефода сражался на стороне мятежников, стоял плечом к плечу с Наездницей Туамот, которую некогда порол плетьми, и Освободителем Джамедом, которому давным-давно чуть не отрезал уши. Хотя с точки зрения правящей династии, выдающей Глефоду паек, маршал Аргост был предателем, сам Глефод оставался верным династии именно потому, что верности его некогда научил предатель-отец».
В романе Аргосту уделяется много места в мыслях и чувствах сына, но эпизодов с ним (пока) очень мало. Самый запоминающийся – сцена на балконе с маленьким Аарваном, когда они вместе смотрят на парад, и уже тогда Аргост понимает, что сын его никуда не годится, а Аарван – что стоит рядом с величайшим человеком всех времен.