Бернард Маркс. Альфа-минусовик, невзрачен внешне, чем вызывает насмешки других альф и представителей низших каст. Очень мнителен, себялюбив, страдает из-за комплексов и пытается казаться значительнее, чем он есть на самом деле. Бунтарь, но бунтарь непоследовательный, ему не хватает сил бороться на самом деле, он только помышляет о борьбе и лелеет мысли о своей исключительности.
Джон. Молодой человек, привлекательный и сильный. Рос он в суровых условиях резервации, поэтому привычен к трудностям и не боится их. В нем горит истинный дух бунтарства и непокорности чужому влиянию, он на все имеет свой взгляд и не идет за большинством. Несмотря на то, что рос с индейцами, удивительно образован – практически все время Дикарь цитирует на память Шекспира. Именно Шекспир повлиял на его мировоззрение, и даже если Джон чего-то не понимал в великих произведениях, он чувствовал это инстинктивно. Джон – неутомимый боец по натуре, не может сидеть без дела и все время предаваться наслаждениям, как жители Утопии.
В произведении есть и другие, не менее интересные персонажи, самым заметным из которых является Мустафа Монд, Верховноуправитель Западной Европы. Неоднозначный герой, который открывает Дикарю и Бернарду тайны мира Утопии. Несмотря на то, что Монд олицетворяет власть, он сам сомневается в «обществе всеобщего счастья», но приводит веские доводы для существования такого общества.
Друг Бернарда, Гельмгольц Уотсон – тоже бунтарь по сути, журналист, писатель, если можно так сказать о человеке, который придумывает слоганы для рекламы и гипнопедические стишки. Он не боится открытого осуждения, и даже читает студентам свои сочинения, хотя истинная поэзия в Утопии под запретом.
О религии.
В Утопии больше нет мировых религий. На смену им пришло фордианство – поклонение Господу нашему Форду. По сути это поклонение обществу бесконечного потребления, где старые вещи считаются злом, и все общественные механизмы работают только на увеличение потребления. Форду служат фордослужения, его книгу «Моя жизнь, мои достижения» читают, как Библию. О настоящей Библии не знает практически никто, кроме Главноуправителей, а христианские ритуалы индейцев кажутся людям смешными и глупыми.
Об удовольствиях.
Жизнь любого человека в Утопии – бесконечное удовлетворение удовольствий. Это – главный механизм управления массой людей, когда человек может удовлетворить любую свою потребность – будь то потребность в еде или в сексе. Можно делать практически все, что нравится… Извращения любых форм, наркотики, игры. «Диктатор (если он не нуждается в пушечном мясе либо в семьях для колонизации безлюдных или завоеванных территорий) умно поступит, поощряя сексуальную свободу. В сочетании со свободой грезить под действием наркотиков, кинофильмов и радиопрограмм она поможет примирить подданных с рабством, на которое те обречены», - пишет Олдос Хаксли в предисловии к переизданному «Дивному новому миру».
А вот что говорит об этом Мустафа Монд:
«Как для "фордов" необходима сталь, так для трагедий необходима социальная нестабильность. Теперь же мир стабилен, устойчив. Люди счастливы; они получают все то, что хотят, и не способны хотеть того, чего получить не могут. Они живут в достатке, в безопасности; не знают болезней; не боятся смерти; блаженно не ведают страсти и старости; им не отравляют жизнь отцы с матерями; нет у них ни жен, ни детей, ни любовей - и, стало быть, нет треволнений; они так сформованы, что практически не могут выйти из рамок положенного».
Несостыковки.
Конечно, в XXVI веке должна быть во всю развита наука – роботы, укрощенная атомная энергия, полеты в космос, сверхтехнологии… Но всего этого вы не увидите в Утопии – кажутся забавными запаховый генератор и ощущальное кино, когда уже сейчас возможности одного Интернета оставили эти изобретения далеко позади. Но автор намеренно не заостряет внимание на фантастических деталях, о чем говорит в предисловии к книге. Его интересуют характеры и психология, а не прогресс науки. Точнее, наука его тоже интересует, но наука евгеники, педагогики и психологии, позволяющая создавать совершенно новых по мировоззрению людей. И то, как сбои в системе оборачиваются или не оборачиваются крахом этой самой системы.