Еще одно достоинство романа – его яркая эмоциональность. Герои просто фонтанируют эмоциями, им сложно сдерживать свою натуру, и это не говоря о совершенно прекрасных сексуальных сценах, очень чувственных, острых, возбуждающих и одновременно — меняющих понемногу героев. Да, секса будет много, и он будет разный. От почти-невинной сцены в кинотеатре, где герои лишь касаются друг друга, а искрит так, будто на фоне взрываются фейерверки, до сцены неудачи в древних развалинах, которая, однако, оказывается не менее важна, чем «постельные победы», потому что герои учатся принимать и то, что не всегда будет так, как задумывается, и это – для отношений норма. Можно быть несогласным друг с другом, с тем, что делает твой партнер, высказывать свое несогласие, спорить и даже ругаться – и все равно любить друг друга.
Книга написана, с одной стороны, жестко, без сглаживания острых углов, а с другой – с мягким, приятным юмором и без смакования мерзостных деталей, без чернухи. Майкл, не стесняясь, матерится, причем так виртуозно, что любой гопник обзавидуется, но тут же, немного стесняясь, читает сонеты Шекспира.
« — Лучше скажи, как ты в этом разбираешься? Это ж стихи.
— Что с ними не так? — Джеймс улыбался, глядя на него, будто узнал какую-то тайну.
— Их же понять невозможно! Пишут в столбик, выражаются, как пиздец. Вот что это, нахрен, такое... — Майкл наугад раскрыл книгу. — «Трудами изнурен, хочу уснуть...»
— Давай я тебе расскажу! — Джеймс приподнялся на локте.
— Не-не, погоди. Тут вроде всё просто. — Майкл сосредоточенно нахмурился, как на экзамене. — Трудами изнурен, хочу уснуть, — негромко прочел он, — блаженный отдых обрести в постели.
Он глубоко вдохнул, прикрыл глаза. Он, чёрт возьми, хорошо помнил, что такое бессонница, когда после тяжелого дня ноет все тело, гудят ноги, глаза не могут открыться — а мысли скачут и скачут, как ненормальные, и у каждой, как консервная банка на хвосте, брякает имя — Джеймс, Джеймс, Джеймс.
— Но только лягу, вновь пускаюсь в путь — в своих мечтах — к одной и той же цели, — тихо сказал Майкл.
Было так — лунный свет бил в окно с такой силой, что стекло опасно потрескивало. Взгляд скользил по стенам, по обрывкам журналов и фотографиям, но не видел ни одного лица — потому что среди них не было Джеймса.
— Мои мечты и чувства в сотый раз идут к тебе дорогой пилигрима, и, не смыкая утомлённых глаз, я вижу тьму, что и слепому зрима, — прочёл Майкл.
Было так — комната казалась чёрно-белой. Он лежал, закинув руку за голову. В стаканчике с подписью «Джеймс» стояли карандаши. Было так?.. Или приснилось?..
— Усердным взором сердца и ума во тьме тебя ищу, лишённый зренья...
Шелест одежды, треск статики, голая спина в темноте, скрип половиц, чёрные волосы на белой подушке.
— И кажется великолепной тьма, когда в неё ты входишь светлой тенью, — сказал Майкл. Покусал губу, качнул головой. — Мне от любви покоя не найти, — добавил он и сам понял — правда. — И днем и ночью — я всегда в пути».
Никаких витиеватостей и намеренных украшательств: все по делу, четко, лаконично. И этот лаконизм стиля как нельзя лучше подходит к истории, потому что иногда самые лучшие слова – самые простые. В книге при этом много и трогательных, удивительно теплых моментов, много света и лирики.
Финал романа открыт – это обещание, намек на что-то близкое, но недосягаемое, и тревожит такой открытый финал гораздо больше, чем четко поставленная точка. Но, к счастью, это еще не конец истории: героям предстоит долгая дорога, и, судя по всему, не самая простая, однако хочется верить, что дорогу эту они все же пройдут, ведь настоящим творцом, каким, несомненно, станет когда-нибудь Майкл, может быть только любящий и любимый другим человек. Бог есть любовь, а что Бог как не акт творения?..
Агнесса Шизоид "Сюляпарре - I. Блаженный алчущие"
Город, равный миру
Wer mit Ungeheuern kämpft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird. Und wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein.