"Перелезать под вагонами страшно, даже если они без локомотивов стоят, – думал Леший, – надо быстрей, быстрей. Теперь платформы. Тут проще через верх. Блядь, мы тут как на ладони! Вот и наша теплуха!"
Леший и Ди сидели на корточках перед деревянной стенкой. Леший постучал. Манул постучал изнутри. После этого Леший быстро подлез под вагоном к открытой дверке, закинул туда гитару, рюкзаки, подсадил Ди и, наконец, залез сам.
– Прикроем дверку, от любопытных глазок, – сказал Манул, – дёрнем чутка вдвоём, когда поедет наш сосед справа. Его как раз подпаровозили только что. Он-то идёт на Акбаш и Ульяновск.
Действительно, оттуда доносились звуки тепловоза. Ди разложила коврик и спальник в торце вагона, да и рухнула спать. Полина же принялась обустраивать вагонный быт.
– Щас тронется сосед, – сказала она, – попробуем поискать дырки в полу.
– Нахуя? – спросил Леший.
– А срать ты будешь, свесив жопу за борт? – с иронией сказала Полина, – не забывай, что мы девочки и стесняемся.
– Вы серьёзно взялись за обжитие…
– У тебя же гамак есть. Можешь подвесить, тоже когда поезд поедет соседний. Вон, тут крепёжки есть. Всё, тихо, – перешла Полина на шёпот, – кто-то идёт.
Мимо вагона прозвучали шаги. Дядька в оранжевой жилетке прошагал мимо, не заглянув в теплушку.
После этого дали гудок, и с грохотом тронулся соседний поезд. Леший в это время прицепил карабинами концы гамака к скобкам на стенке вагона, а Полина отыскала место, где короткими половыми досками был заделан пролом.
– Такое часто бывает в теплухах, считай, что нам повезло его найти, – сказал Манул, – Они же часто для перевозок людей использовались, а люди как-то приспособились. Потом обратно сложим.
Товарняк уехал, открыв обзор станции. Много вагонов-цистерн. Хопперы. Коробки из-под угля или железа.
"Столько всего тут едет, – думал Леший, – как же велика Россия, и всё везде всегда в пути. Грузы ли, люди ли… Вот и мы скоро…"
Действительно, раздалось шипение тормозов, и по составу прокатился толчок: это "подпаровозили" состав.
Манул лёг в лешевский развешенный гамак и засопел. Несмотря на тень, в вагоне было жарко. Леший лежал пластом на расстеленном коврике. Ди вообще уснула. Лишь Полина копошилась, обустраивая быт вагона.
Вдруг вдали раздался гудок, и с рывком тронулся состав. Гамак над головой Лешего закачался, и высунулся Манул:
– Поехали, кажись, – шёпотом сказал он, – и мы под электровозом.
– Ты как определил?
– Слушал внимательно, как гудит. Сейчас со станции выедем и разомнёмся.
– Да, надо бы, – сказал Леший, – а то я, как амёба.
– А ты бери пример с Полины Васильевны, она вон как старается.
– Евгений Иваныч, ты спи. Сейчас я дежурю, потом ты.
Состав разгонялся, качался на стрелках. Часы показывали четвёртый час дня. Наконец, станция позади, и под колёсами запел монотонно "бархатный путь". В проём двери задуло. Манул соскочил с гамака, раздвинул дверку.
– Теперь поедем, как заправские хобо, – сказал он, – можно даже расчехлить гитарку и закурить трубку.
– А я замучу обед, – сказала Полина.
– Тогда гитара с меня, – крикнула Ди.
– О, кто проснулся! – сказал Леший, – Играй конечно.
Гитара была извлечена, трубки забиты, еда булькала в полинином "джетбойле", и теперь можно было спокойно сесть, свесив ноги, и любоваться полями Башкирии.
Поезд сделал остановку в Чишмах, но, через десять минут, он тронулся и поехал дальше: в сторону Самары.
Манул "палил" через двери теплухи, и там, где шли затяжные левые повороты, садился, свесив ноги, с трубкой во рту и радиосканером в руках. Время от времени он пробегался сканером по частотам железнодорожников, слушая машинистов и путейцев. Вокруг проносились поля, перелески с вербами, овраги с остатками снега, которые быстро пожирались солнышком. Ветер задувал дым от трубки в вагон. Ди тренькала на гитаре что-то рок-н-ролльное, не очень слышное за шумом поезда. Полина колдовала над газовой горелкой.
Леший сел рядом с Манулом. Тот молча затягивался трубкой, глядя на вечерние холмистые пейзажи Башкирии. В полях паслись табуны коней, деревья одевались в зелёную дымку, нефтекачалки склоняли головы к земле, присасываясь, как гигантские железные комары. Леший тоже молчал.
– Скоро крупная станция, надо будет ныкаться, – сказал Манул.
Поезд как раз сбавлял ход. Манул с Лешим, как могли, прикрыли дверь теплухи, и теперь все сидели вокруг котелка с ложками, поедая макароны с тушёнкой в неярком свете, проникающем в теплуху через створки дверей. В правом проёме мелькнуло бледно-зелёное кирпичное здание с надписью "Абдулино". Раскачиваясь, состав проходил стрелки станции и, наконец, остановился.