– Потом мы на старое городище пойдём закат смотреть, когда все разойдутся. Там можно без палева в гамаках заночевать наверху.
– Откуда ты знаешь?
– Из снов.
– Пошёл я, – зевнул Леший, – смотреть сны.
Леший развернулся от молчащего Манула и залез в "зелёное чудище". Спиной к Ди.
Разбудил Лешего Манул.
– Пошли, прогуляемся, – сказал он.
– Куда?
– На Дивы дивные.
– Щас, – Леший начал торопливо одеваться в темноте.
Манул бодро пошагал по тропинке к путям, потом – вверх в гору, мимо белой скальной церкви, по лестнице и выше. Здесь наверху было ветренное степное плато с дубами и вязами вдалеке. Под ногами шуршала какая-то степная трава и цвели жёлтые цветы. Потом тропа шла вдоль лесополосы.
Они почти бежали по светлой тропинке, а затем внезапно остановились у деревянного мостика на краю оврага.
– Здесь, – сказал Манул.
– Что тут?
– Посидим и покурим. Собственно, заехать в Дивногорье было моей инициативой. Просто ради этого места.
Манул забивал трубку, усевшись по-турецки на доски.
– Что у тебя связано с этим местом?
– Здесь мой далёкий предок умер. Надо его отпустить.
Леший принял трубку из рук Манула, затянулся, выпустив в предрассветный воздух кольца дыма.
– Как ты об этом узнал?
– Он сам рассказал. И попросил приехать.
– Дела…
Они сидели молча, слушая голос соловья из низины и стук колёс грузового поезда.
– Что нужно сделать?
– Я сейчас усну, а ты просто побудь рядом. Покури вот, – Манул навалился на перила мостика и зевнул, – не буди меня пока.
"Весёлая перспектива, – подумал Леший, – ну да ладно, девушки пусть отдохнут от нашего общества. Странно, что к своему предку он пришёл без Ди и Полины. А со мной"
Вдруг Манул сказал несколько слов на непонятном гортанном языке, раскрыв глаза. Осмотрелся, глянул на Лешего и зажмурился, потрясая головой. Лешему стало жутковато.
– Евгений Иваныч, Манул! С тобой всё в порядке? – спросил он шёпотом.
– Теперь да, – Манул раскрыл глаза и протёр их, – пошли обратно.
Леший послушно встал и пошагал вслед за Манулом. Начинало светлеть, но непогожий рассвет не радовал красками: лишь проявилось больше насыщенных весенних красок. Зато проснулись жаворонки. Леший сначала услышал голос, доносящийся откуда-то сверху, а затем увидел певца: маленькая птичка зависла, словно вертолёт, на высоте пятиэтажного дома и пела свою незамысловатую песню.
Когда Леший с Манулом подходили к "Зелёному чудищу" у костра белгородцев лишь сидел один человек, пожелавший доброго утра и пронзительным взглядом проводивший ребят к палатке.
Леший вкарабкался вовнутрь, да и рухнул спать прямо в одежде.
– Предок Манула – один из хазар, которые воевали в этих степях тысячелетие назад, – услышал Леший голос Волка из-за спины.
Леший, Манул, Волк и незнакомый человек в странном серо-красном плаще стояли рядом с мостиком и смотрели, как солнце выходит из-за облаков. Манул был одет в "зелёнку" с лычками младшего сержанта на плечах.
– Вот из этого племени, язык которых похож на современных кавказцев, происходит мой предок – сказал он, – Его звали Булан, в честь известного полководца их народа342.
Темноволосый человек повернулся и сказал что-то Манулу. Манул подошёл к нему, обнял, сказав ещё что-то на странном гортанном языке, с кучей шипящих звуков. Человек свистнул. Послышался топот копыт, и вскоре из-за кустов показался жеребец гнедой масти, без седла. Человек подошёл к склонившему голову жеребцу, обнял его и ловким движением вскочил. Что-то снова прокричал Манулу и Волку. Они оба кивнули и подняли вверх руки, да так и стояли, пока всадник в плаще не исчез за лесополосой, а топот копыт не затих.
Леший смотрел ему вслед, а потом – на Манула. По его каменному лицу и выбритым щекам текли слёзы.
– Он сказал, что рад уходить на рассвете, – озвучил Волк слова человека, – Тысячу сто лет он был здесь, не имея возможности покинуть место. Пока далёкий потомок не пришёл сюда и не отпустил.
Волк кивнул на Манула. Тот по-прежнему стоял, не шевелясь.
– Леший, просыпайся. Манула пока не буди. Даже шаману надо побыть слабым, – Волк сделал жест "разрыва связи", и Леший проснулся.
В палатке было душно. Леший распахнул вход в палатку и застегнул москитную сетку. Рядом лежал Манул и спал, а на щеках были дорожки от слёз. Ди и Полины в палатке не было.