– А где народ? Как-то пусто на улицах.
– Та все на Сумской гуляют, – ответил Ваня, – Сегодня как раз стритовал, а после "стрита" закинул гитару к родне, да погнали вас встречать.
– Это типа нашего "Вайнера"?
– Это типа вашего "Ленина", – ответил Ваня, завернув за угол и подбирая ключи от домофона.
– Родители на даче в Эсхаре352, – сказала Олеся, – оставили нам с Ваней квартиру на растерзание. Вопросов вообще не было, когда мы сказали про ваниных друзей из Сибири.
В тёмном подъезде Ваня гремел ключами перед дверью, и, наконец, впустил всех в прихожую с высоченным потолком.
Леший с удовольствием скинул рюкзак и размял спину.
– Пипл, ванная там, – скомандовала Олеся, – одежду сразу можно в стирку с дороги, стиралка в ванной. Жить будете тут.
– Вот это апартаменты, – сказал Леший, оглядевшись. Высокие потолки, советская мебель: кресла, диван, телевизор, сервант и распахнутое окно с огромным подоконником.
– На кухоньке все не поместимся, так что гонять чай будем у вас.
Леший с удовольствием стоял под струями прохладного душа, смывая с себя дорожную грязь.
Но вот поспел чайник, и ребята расселись прямо на полу. Света зажгла свечки, ребята погасили свет и выставили в центр комнаты стеклянный цилиндрик заварника. Леший, сидевший ближе всего к заварочному чайнику, залипал за танец чаинок и игру света в чае.
Чай пили почти молча, после чего Леший с удовольствием растянулся на большом диване на чистых простынях. Рядом комочком свернулась Ди.
– Доброй ночи, Алёша.
– И тебе…
В эту ночь они оба уснули сразу, ибо усталость дальней дороги дала о себе знать, и спали без сновидений. А за окном тихо-тихо шуршал листвой клёна ветер чудесного города Харькова.
Глава 15. Город Ха. Расставание.
А утром приехали Манул и Полина.
За окном шумели редкие машины воскресного утра, с дивана было видно зелёные ветки клёна и серое небо.
В дверь заскребли по-кошачьи.
– Ребята, мы поехали встречать Манула и Полину, – шёпотом сказала Олеся, когда Леший зашевелился на диване, – Квартира под вашим командованием.
Леший подскочил, быстро натянул брюки и распахнул дверь. В прихожей обувались Ваня, Света и Олеся.
– А где они и как?
– Манул звонил из Чугуева, едут на грузовом.
– Надо что-то купить из продуктов?
– Ну, тут недалеко "Сельпо" есть. Ключи на стулке в прихожей, как закрывать разберётесь. Та в принципе мы на рынок заедем, так что ничего не надо, – также мягко сказала Олеся.
– Может выползу.
– Да. Курить можно на балконе.
Леший закрыл дверь за ребятами и отправился будить Ди.
– Я всё слышала, – сказала Ди, потягиваясь на кровати, – доброе утро, Лёша.
На ней была "спальная" безразмерная футболка, свисающая широким горлом на одном плече. Леший залюбовался видом Ди и невольно улыбнулся.
– Скажи честно, я тебе надоела за дорогу?
– Мне нет. С тобой в-целом приятно. Правда, после того, как мы полаялись в Дивногорье, осадок остался.
– Мне кажется, Лёша, нам надо разбегаться.
"Вот и поговорили, – подумал Леший, – вот и довыёбывался"
– Почему ты так думаешь?
– Я не чувствую себя нужной. Ты открыт всем, а ко мне спиной.
– Просто надо обнять меня со спины.
– Нет, ты не подумай, я не жалею, что отправилась в путь с тобой. Мы с тобой во многом похожи. Это и плохо. Меня, как и тебя, колышет и срывает с места ветер трассы. Просто я бы хотела видеть в своём молодом человеке стену, за которой никакие ветры не страшны. А ты такой же перекати-поле…
– Что мешает кататься вдвоём?
– Мы не сможем, – на глазах Ди появились слёзы.
Леший молчал.
– Я хочу доехать до Питера. Там меня ждут. Но наверно отсюда поеду поездом.
– Едь как хочешь, – сказал Леший опустошённо.
– Лёша, давай всё же дружить.
– Ага. Но ведь "прошла любовь, завяли помидоры"? Получается, что ты меня не любишь, но дружить предлагаешь.
– Леший, с тобой классно было. Правда. Классно в дороге, классно вместе петь. Классно в постели. Но. Я устала. И дело тут не в тебе. Просто моя раковина интроверта слишком сильна. Сильней, чем желание быть с тобой, или с кем-либо ещё.
– Жалко.
Леший вышел на балкон, забивать трубку и слушать шум листвы. Он смотрел в одну точку, вдыхая дым и пуская в открытое окно лоджии кольца дыма.
"Что мне до всех дорог, если я не могу удержать любовь? – грустно думал он, – Какой великий смысл в духовных практиках, если не можешь удержать любимого человека рядом?"