К нам, в подсобку, где парни заканчивали щедрый ужин, заскочил взволнованный седовласый мужчина во фраке с бабочкой. Как после выяснилось, — распорядитель артистических вечеров и конферансье по совместительству. Он только что пришёл на работу и его огорошили новостью, что вместо запланированных выступлений нескольких поэтов и артистов, внимание богатой публики будет занимать неизвестная девчонка. Обычно, до шести утра, успевали представиться пять или шесть известных, хорошо зарекомендовавших себя, мастеров и один — два новых лица. Чтобы один дебютант держал внимание «фармацевтов», пусть и занятых ужином и ночными возлияниями, такого, старый конферансье не помнил и в старом заведении, где он работал с самого начала.
— Вы, та группа, которая за бесплатный ужин собирается развлекать наших гостей? — весьма ядовито поинтересовался он сразу как только вошёл.
Нисколько не смущаясь, взглянул на него похлопав ресницами.
— Здравствуйте дяденька, — вежливо, как положено воспитанной девочке, поклонился, привстав со стула.
Моя непробиваемая любезность, заставила гостя немного приглушить иронию. Ещё раз осмотрев нас внимательнее, пригасил громкость возмущения, особенно когда заметил мой скромный но дорогой, заграничный наряд.
— Допускаю, что вы пели по вокзалам и на ярмарках.
— Могу поверить, что пользовались успехом у неизбалованных зрителей, — присел за наш стол.
— Но одно дело провинция и совсем другое столица, — поднял указательный палец на уровне своего носа.
— Могу дать время на две — три песенки, и только.
— Вы понимаете, что творческие люди готовились, настраивались, входили в образ…, а я их «обрадую», что они сегодня отдыхают из-за неизвестных провинциальных гастролёров.
Уже более спокойным голосом, без всякой издёвки, вспомнил.
— Мне директор ресторана, сказал, что вам сама хозяйка разрешила.
— Значит, она вас где-то видела? — совершенно серьёзно, с ноткой растерянности, повторил.
— Только поэтому, даю вам три первых песни, пока не вся публика собралась.
Дав ему выговориться и успокоиться, наконец, взял слово я.
— Вы правы дяденька, — не знаю как вас по имени отчеству. Тем более выступать буду я одна. Я сирота из-за Урала, зовут меня Василиса.
— Прямо так и можно меня объявить, это истинная правда.
Организатор вечеров, примирительно пробурчал.
— Вечно наша хозяйка с благотворительностью возится. Опять сироту пригрела. Мало ей, что со всех деревень девок прибирает да работу даёт. Для артистов, которые всегда в бедности ходят, её бесплатные ужины большая помощь. Такого в старой, «Бродячей собаке» даже помыслить не могли. Вот и бегут к ней теперь все кому не лень, — посмотрел на нас уже не так осуждающе.
Конечно он знал о лихом прошлом нашей хозяйки, так как вполголоса, едва слышно, закончил.
— Многие грешники, под старость умнеют и становятся праведными да благодетельными, видать в рай хотят попасть.
Специально для меня, уже громко и деловито, заметил.
— Знаю я как надо вашего брата, уездных комедиантов объявлять, — хитровато улыбнулся.
— Пожалобнее представить, да побольше хвалить, вот народ то и поверит, что за вас стоило деньги выкладывать.
Уединившись с ним в его кабинетике, попросил разрешения исполнить больше чем две песенки, если понравлюсь публике. Почти четверть часа, из оставшихся полутора, до открытия ресторана, согласовывал с ним объявление меня зрителям. Его очень удивило, что я собираюсь петь свои собственные песни. Моментально зауважал, изменив даже обращение.
— Василиса Яковлевна, сколько лет среди артистов, а такого не было, чтобы сами пели на свои стихи и свою же музыку.
От предложения спеть ему, мужчина с благодарностью отказался.
— Я Серафиме Никитичне очень доверяю, — неожиданно рассмеялся.
— А если публике не понравится, так может и одной песней всё закончится.
— Те, кто сегодня должен выступать, никуда ведь не денутся, обязательно останутся на такую «звезду» посмотреть, — явно ожидая моего провала, по доброму, усмехнулся администратор.
За пятнадцать минут до открытия, в мою гримёрку ворвался здоровенный парень бандитской наружности, в грубой солдатской форме. Он начал кричать ещё в коридоре, заранее давя на мою психику.
— Да куда же это годно, господа хорошие! — раззорялся он во весь голос.
— У меня книжка новая вышла, мне её презентовать надобно читателям, а меня на завтра передвигают.
Увидев меня, мило улыбающуюся, он слегка опешил.