— А кто сейчас берётся выступать первым? — покрутил головой по углам небольшой комнатки.
— Вы случайно не знаете, милая барышня?
Только теперь, когда его выражение приобрело мирное выражение, сразу узнал поэта революции.
— Владимир Владимирович, это вы? — всплеснув по бабьи руками, нарочито восторженно пропищал я елейным голоском.
— В военной форме вас совсем не узнать.
Странно, в его биографии из школьной программы не упоминалось, что он был на фронте.
Статья из википедии, моментально подсказала причину его странного наряда:
В 1915–1917 годах Маяковский по протекции Максима Горького проходил военную службу в Петрограде в Учебной автомобильной школе. Солдатам печататься не разрешали, но его спас Осип Брик, который выкупил поэмы «Флейта-позвоночник» и «Облако в штанах» по 50 копеек за строку и напечатал. Антивоенная лирика: «Мама и убитый немцами вечер», «Я и Наполеон», поэма «Война и мир»(1915). В 1916 году вышел первый большой сборник «Простое как мычание».
Покопавшись в матрице самого Маяковского, понял, что он нагло врёт. Книга ещё только готовится к выпуску. Его появление объясняется простым желанием вкусно поесть. Второй год казарменной баланды заставили его стать частым завсегдатаем нового литературного ресторана, сразу, как только он появился. Чувствуя неловкость от бесплатных ужинов, он давно рвался выступать со стихами. Небывалая щедрость новой хозяйки арт-кафе притянула огромное количество богемной публики всех мастей. У администрации появилась возможность выбирать самых интересных и способных притягивать посетителей. Большинство, истинно творческих людей, честно стремились выступать здесь, отрабатывая приют и стол.
Удивлённо разглядывая меня, наконец признался.
— Неужели первое выступление сегодня будет вашим? — уселся без приглашения на маленький пуфик.
— Вы поэтесса или артистка?
— Вы не слишком ли молоды для такого сложного творчества?
Я обиженно надул губки, изображая досаду.
— Как вы можете у дамы интересоваться её возрастом? — произнёс довольно холодно и официально.
Маяковский немного растерялся.
— Вполне возможно, девочка много старше, чем она из себя изображает, — искренне решил поэт мысленно.
— Видите, я сейчас готовлюсь к выступлению в образе девочки — подростка, — подыграл ему.
— Только вам, — доверительно наклонившись к нему, понизив голос, почти прошептал.
— Скажу по секрету, мне сорок шесть лет и я мужчина, — заговорщически подмигнул.
— Только никому, — договорились!?
От неожиданности Владимир захохотал громче чем недавно кричал от негодования.
Вытирая слёзы, двадцати трёх летний поэт, проговорил сквозь смех.
— Вы определённо будете иметь успех! — изображая офицера, щёлкнул каблуками и поклонился.
— Разрешите ручкусс поцеловатьсс? — галантно и игриво протянул свою лапищу.
— Извольтесс, — не менее наигранно высокомерным тоном проговорил я.
— Потом будете гордиться, что целовали руку такому достойному человеку как я.
Когда он нежно, даже слишком нежно, приложился к руке, продолжил.
— Ничего страшного, что этот достойный человек, — мужчина…, - сделал небольшую паузу и закончил.
— Мужчина сорока шести лет, — ловко выдернув руку от его поцелуев, тут же, схватил его за нос.
— Вас как зовут, развратный молодой человек? — склонился к нему, пытающемуся вырваться из моих цепких пальцев.
— Вооолодя… прогундосил он униженно.
Выпустив нос, наставительно указал.
— Я то вас, как раз знаю, а вы меня ещё нет.
— Но за ручки уже хватаетесь, — укоризненно помахала пальчиком.
Молодой человек, слегка испуганно, смотрел на меня.
— Простите, а как вас зовут? — тупо, без фантазии, выполнил он мой приказ познакомиться.
Наставительно подняв указательный палец, заметил.
— Вот! Так бы и надо сразу. Теперь за хорошее знакомство, желательно рюмочку трахнуть.
— Пулей выскочил в буфет и через минуту вернулся с хрустальным, пузатым графином и двумя, такими же, рюмочками.
Наливая тёмно-красное вино, ласково признался.
— Всегда мечтала с живым классиком на брудершафт тяпнуть.
— А зовут меня Василиса, для друзей можно просто, — «Киса», естественно на «ты».
Сцепившись локтями, разом замахнули сладкое вино и я молча поцеловал Маяковского в губы.
Отрицательно покивав головой, заметил.
— Смотри у меня Володя, не болтай никому, что мы с тобой целовались за выпивкой.
Маяковский продолжал ошарашенно молчать, потому я предложил сам.