Именно такая, тонкая и хитрая схема, выстроилась в этом новом заведении, благодаря стараниям Серафимы Никитичны Жилиной. В блатном мире, её по прежнему, правда, только за глаза, именовали «Жилой». Как раз ребята «Жилы» заинтересовались моим выступлением. Они сразу сообразили, что внимание к такому странному малолетнему артисту, грозит перерасти в нечто непотребное.
Один из уркаганов, самый молодой и прилично выглядящий, поддержал активность буйного гражданина. При иных обстоятельствах, подвыпивший господин остался бы без внимания, но интересы рекламы требовали его мобилизации.
Ширмачи послали бутылочку креплёного винца, за столик уже подвыпившего господина, а интеллигентный молодчик, встал и поклонился козлобородому.
— Благодарю, уважаемый, — махнул рукой в сторону сцены.
— Каждый, кто нам даёт выпить и закусить стоит нашего спасибо. Конферансье, в этот момент не отвлекал гостей ресторана своей болтовнёй, потому они продолжали разговаривать между собой сами.
— А что они мне скрипкой душу пилят? — довольно громко, как положено изрядно запьяневшему, подхватил гость.
— Всё нутро мне вывернули, а потом предлагают туда выпивку и закуску складывать!?
На это его замечание, одобрительным гулом отозвались ещё несколько столиков. Пьяница оказался неглупым человеком. Сообразив, что скандала может не получиться, подставной посетитель предложил господину с тонко чувствующей натурой, самому заказывать музыку.
— Уважаемый, так ты закажи парню того, чего душа просит, а мы поддержим, — оглянулся на братков, сидящих за столиком. Они громко, нарочито пьяными голосами, дружно закричали.
— Давай, дорогой, запроси такого, чтобы у мальца не было заготовлено.
— Он тут нам понты строит, что случайно скрипочкой играет, на руках гуляет, а сам, наверное, из цирка сбежал. Пусть что-нибудь споёт или сделает чего никто не могёт.
В мой памяти сразу всплыла сцена из фильма «Место встречи изменить нельзя».
— Сыграй мурку, — просили у Шарапова бандиты. Пожалуй и сейчас, чтобы пронять грубые, первобытные и примитивные нравы начала двадцатого века, необходима «Мурка», благо она уже звучит в народе. Немного переиначил текст, согласно текущей реальности. Не дожидаясь формулирования заказа, начал играть вступление на гитаре. На этот раз, не применял старый приём отделения сцены занавесом. Обыденно уселся на стул, предварительно накинув рубаху. Одно это изменение обычного начала выступления, вызвало закономерный интерес публики. Озорную, даже провокационно задиристую игру на гитаре, продолжил совершенно чужим голосом. Заметил, как многие слушатели удивлённо улыбнулись, заслышав низкий с хрипотцой голос. Мурка прошла на ура. Раскланявшись публике, предложил:
— Так как наше заведение всё же артистическое, хотел бы представить вашему вниманию хулиганские песни моего собственного сочинения, — хор одобрительных возгласов перекрыл голос полупьяного инициатора этой, незапланированной, части моего выступления.
— Давно бы так, а то гонишь на скрипке чужую классику…
Определённо, мужичок не так наивен, каким показался поначалу.
Опять пришлось заменять чужие, в этом времени, слова из песен Высоцкого, Розенбаума, Газманова и нескольких других неформалов нашего времени. Такого количества шлягеров будущего, здешнее общество ещё не знало. Даже в родном Кургане, где я начал карьеру попаданца — проходимца, подобной концентрации лучших песен своего времени, не выдавал слушателям. Естественно, что подавляющее количество публики буквально впало в восторг. Простенькие песни отлично воспринимались и здесь. Очень редкие господа сидели с озадаченными лицами. За столиками артистов, завсегдатаи удивлённо переговаривались, видимо выясняя мою историю появления здесь.
Около Глазунова, всё так же сидящего за роялем, стоял невысокий, франтовато одетый господин, оживлённо обменивающийся с музыкантом впечатлениями. Незамедлительно вклинился в мысли этой авторитетной компании. Оказывается, господин с бабочкой, праздновал день рождения. Компания, которая привезла его в ресторан, заранее сняла отдельный кабинет, а он подошёл, лично поздороваться с метром. Сегодня, Константи́н Дми́триевич Бальмо́нт, праздновал своё сорока девятилетие.