Глазунов, уже с половины предложения поняв смысл высказывания собеседника, поднял руку и потрясал ею как нетерпеливый ученик на уроке, услышав вопрос на который он точно знает ответ.
— Воистину, дар слова вам дан Богом, Костенька! — он сам почувствовал некоторую неловкость от несвойственного ему панибратства.
— Вы уж простите меня за такое домашнее обращение, но я всё же старше вас.
— Но самое главное, я люблю вас именно за то, что вы так точно и ёмко владеете словом, — музыкант жестом показал себе за спину.
— Буквально, только — что, до вашего прихода, сам анализировал музыкальный строй его оригинальных песен, — схватил поэта за руку, соскочив со стула.
— Думал практически тоже самое, что вы сейчас так кратко выразили несколькими точным определениями.
Польщенный Бальмонт, деланно смущался, расцветая в душе и торопясь воспользоваться заслуженным вниманием профессора.
— Думаю, что перед нами гениальный ребёнок, наделённый многими дарами сразу, — нарочито задумчиво, медленно, и от того более значительно, продолжал.
— Своего рода, — Леонардо Да — Винчи, наших дней.
— Жаль, что мы не можем испытать его талантов художника, инженера, анатома…, - он горячился сам от развития своей мысли, незаметно и невольно, убыстряя речь.
— Наверняка задатки всех этих талантов имеются и у этого малыша, — вновь обернул свой взгляд ко мне.
— Извините, молодой человек, что назвал вас малышом. Я имел в виду, что для вас ещё всё впереди, а вы так молоды.
— Кстати, не будете так любезны, назвать мне ваш возраст? — небольшую неловкость от такого нескромного, по его мнению, вопроса, перекрыл откровением.
— Лично мне, как раз сегодня, стукнуло сорок девять лет. Любопытно узнать, насколько моложе меня такой талантливый самородок? — радуясь своему ловкому обыгрыванию личного вопроса, весело улыбнулся Глазунову, как бы говоря.
— Смотри, как находчиво могу выходить из щекотливых положений!
Дождавшись завершения небольшой паузы, немного стесняясь, тихо проговорил.
— На сорок.
Слегка глуховатый, от периодической работы с оркестрами, Глазунов не понял.
— Ну как же, батенька, вам может быть сорок лет?
— Где же вы так хорошо могли сохраниться?
Его перебил поэт — именинник.
— Константинович, ты прослушал! — не сдержался Бальмонт.
— Он сказал, — «на сорок»… он моложе меня на сорок лет! — чуть не выкрикнул литератор.
Я давно заметил, что посетители за ближайшими столиками, внимательно прислушивались к эмоциональной беседе двух известнейших особ Петрограда с малолетней звездой сегодняшнего вечера. Потому, последнюю фразу Бальмонта, все желающие, услышали совершенно чётко. Самые нетерпеливые из публики, не дожидаясь окончания разговора, делились друг с другом удивительной новостью. Думаю, не будет удивительным, если завтра к вечеру уже весть Петроград будет знать мой точный возраст.
Взглянув на дальний столик творческой богемы, чётко выделил трёх журналистов, что-то быстро пишущих в свои блокноты. Не иначе и до них уже донеслась весть про мой отроческий возраст. Из чистого любопытства, просканировал окружающее пространство, на предмет мыслей о моей персоне. Чуть не рассмеялся, определив за кадкой с пальмой, самой ближайшей к нам, прячущегося корреспондента. Жаль, что он представляет не самую популярную и читаемую газету, но на этой сплетне, редактор, наверняка попробует отвоевать более высокие позиции в рейтинге.
Главную пищу для разговоров и сплетен я уже создал, теперь нужно не перегнуть палку. Хотя у меня были намерения продолжать удивлять народ своими разнообразными талантами, решил ограничиться музыкально — поэтическими произведениями, в которых уже проявил себя достаточно. Шокировать питерскую публику метанием ножей, гимнастическим упражнениям, или изобразительным талантам посчитал излишним.
Всё остальное время до полуночи, пел под аккомпанемент Глазунова русские народные песни. Классические партии не рисковал исполнять, чтобы не вызвать его излишнее удивление. Даже в некоторых, наиболее сложных моментах привычных песен, делал заведомые ошибки, заметные только профессионалу.
Без пятнадцати двенадцать, когда именитый музыкант собрался ехать домой, вызвался его проводить. Честно признался, что делаю это в знак моего глубокого уважения к намерению принять меня в знаменитую консерваторию, которую он возглавляет. Заодно, незаметно захватил компактную пачку тонких листовок, подготовленных для солдат, ночующих на Николаевском вокзале.