— За каждой из нас будут следить специальные агенты организаторов этих курсов, — сообщил очень серьёзно.
— Согласно подписанным нами обязательствам, — как мне сообщили.
— К нарушительницам, раскрывшим тайну, будут применены крайние меры воздействия.
Многие уже забыли точный текст того, что подписывали более недели назад. Взгляды, устремлённые на меня, стали очень испуганными.
— Убивать никого не будут, — поспешил успокоить самых встревоженных.
— Как мне сообщили, у организаторов есть средство позволяющее отключить из нашей памяти отрезок времени относящийся к курсам и непосредственно боям на фронте, — никто даже не усомнился в возможности такой хитрой, выборочной амнезии. Вздох облегчения вырвался из уст доверчивых девчонок.
— Ничего удивительного, — вспомнил я несколько мудрых афоризмов: «Убедить можно лишь в том, в чём люди хотят убедиться». Жозеф Жубер (1754–1824).
— Людям всегда больше верится в то, во что им удобно и выгодно верить. Особенно в это дикое и тревожное, предреволюционное время. Если огромные массы взрослого народа, сейчас верят в идеалы революции и всеми способами её приближают, что говорить о наивных и глупеньких девчонках. Ведь именно по критерию, полной безграмотности в военном деле, они и отбирались. Что-то, они конечно знают, но только самый минимум.
«Знаешь, собственно, только тогда, когда знаешь мало; с знанием растёт сомнение».
Гёте (1749–1832).
Им не остаётся ничего другого как доверять до конца и во всём, той неведомой силе, к которой они приблизились.
Услышав массовый вздох облегчения, иронично заметил.
— Чему это вы радуетесь?
— Что вас не убьют за разглашение военной тайны?
— Но в вас сотрут память о двух неделях жизни, возможно, самых богатых интересными событиями, которых больше никогда не удастся пережить.
— Неужели вам не жалко потерять память о всех нас, о времени проведённом здесь? — обвёл руками большой корпус столовой.
Подождав некоторое время, чтобы мысль дошла до всех, продолжил уже веселее, едва не заговорщически.
— Самого главного, вы, похоже не поняли, хотя я это вам сказал, — вопросительно посмотрел в зал.
— Нам предстоят курсы переподготовки, — поднял верх кулак, под радостные возгласы понимания.
— По мере совершенствования техники, нас будут собирать на новые курсы пилотирования.
— Главная ваша задача, — хранить в тайне всю информацию о характеристиках авиационного стрелкового оружия и секретном составе бомбовой начинки.
Встревоженное молчание девушек, продумывающих смысл последней угрозы, прервалось коротким нездоровым смешком.
— А я в глаза не видела никакого стрелкового оружия.
— Про бомбы знаю только то, что кидать их нужно с большой высоты.
Она радостно рассмеялась.
— Меня хоть насмерть защекочи, всё равно ничего не скажу.
Зал весело взорвался смехом, вперемешку с одобрительными комментариями.
— Всё верно, — поддержал я подруг.
— Нам ничего и не рассказывали, того, что нельзя говорить.
— Даже имена наши не секрет, хотя нам и запрещали их произносить, пока находились в лагере.
— Просто мы обязаны были привыкнуть к нашим полётным позывным.
Подождал, пока стихнет шум в зале, вызванный таким простым объяснением правил таинственной конспирации.
Признался.
— Но, даже зная ваши имена, хотел бы обращаться как бывало, — «Драгун», «Юла», «Ива», «Рыся», «Пламя»…
— Наверняка, в моей жизни встретятся дорогие и близкие люди, но таких, каких узнал здесь, не заменит никто.
— Люблю вас девчонки и буду любить всегда, с кем — бы не дружил в будущем, — добавил в голос дрожи и сразу заметил, как загорелись, заблестели глаза устремлённые на меня. Пожалуй, журналисты правы, обещая истинную женскую преданность только любимым. Стоит только исправить само понятие влюблённости, а то навыдумывают себе невесть что.
— Вы меня простите, если не очень верно применяю слово «любовь», — шутливо прижал руки к сердцу.
— По молодости лет ещё не испытываю этого чувства в его взрослом смысле.
— Просто люблю вас как родных, как брата или сестру, которых у меня никогда не было.
Теперь глаза девушек переполнились блеском и слёзки потекли по щекам.
«Юла» не выдержала и закричала.
— «Киса», мы тебя тоже очень любим как самого родного человека, — подбегая ко мне, выкрикнула прерывающимся голосом.
— Спасибо за спасённую от смерти Машку, — прошептала прерывающимся шёпотом, крепко обняла, целуя мокрыми от слёз губами. Все остальные девчонки, заражённые эмоциями Анастасии, буквально в голос зарыдали. Поддерживая общее настроения, разнюнился как все. Лично мне, вспоминались трудные и счастливые дни, проведённые в учебном лагере. Воистину прав мудрец: