— Да, это моя машина, большое спасибо. А заправить машину у вас можно?
— У нас не бензоколонка, молодой человек, а сервисный центр. Вы должны расписаться в журнале, правила одинаковы для всех.
— Да, да, конечно, пойдемте.
Пропустив его вперед, поднялся в будку охраны, где мне вручили какой-то помятый бланк и перьевую ручку без чернил. Я изобразил что-то вроде росписи, поцарапав бумагу, и, поблагодарив, вышел наружу.
— До свидания.
— Стойте!
Развернулся и похолодел. На меня было направлено какое-то старое охотничье ружье, причем курки были взведены. Черт, откуда он этот карамультук достал? В комнатке его не заметил.
— Я вас слушаю.
Твою мать, отстрелялся от бандитов, нашел машину и в конце получу заряд дроби от спятившего старика! Прекрасный финал для дизайнера-мародера!
— Вы мне не предъявили документы на автомобиль, я буду вынужден задержать вас до приезда полиции. — Старик смотрел на меня каким-то сонным взглядом, но ружье держал уверенно.
— Документы на машину, — отчетливо разделяя слова сказал я, — лежат у вас на столе. Сейчас совершу пробную поездку, чтобы проверить, хорошо ли сделан ремонт, и вернусь…
— Нет, молодой человек, не сопротивляйтесь, иначе буду вынужден стрелять. — Он махнул стволом в сторону.
Люди всегда торопились. Жить, взрослеть, двигаться. Быстрей, еще быстрей. В погоне за скоростью они жертвовали собой, а иногда целыми народами, принимая поспешные решения. В конце концов, мы все приходим к одному, общему для всех финалу. И что тогда? Вам не станет страшно, что в погоне за эфемерной мечтой вы могли что-то пропустить, забыть или просто наломать дров, не думая о последствиях своих поступков?
Мне хотелось завыть — от бессилия, от невозможности все исправить и повернуть время вспять. Когда он слегка качнул ружьем в сторону, я, подчиняясь скорее рефлексам, чем мыслям, рванул глок из кобуры…
Старик умирал. Лежал на холодной земле, у подножия лестницы, с двумя сделанными мною дырками в груди. Я опустился рядом с ним на землю:
— Зачем ты это сделал?! Зачем вообще взял эту железку, ведь я уже уезжал! Господи, ну зачем тебе это было нужно, зачем вообще эти ключи вынес?
— Парень, ты откуда здесь взялся? Я ведь один был. — Умирающий посмотрел на меня своими серыми глазами. Было такое чувство, что перед смертью к нему вернулся разум. — Ты меня здесь не бросай одного, пожалуйста. Все ушли, меня оставили. Больно… Я ведь скоро умру? Скажи…
— Да, умрешь. Прости меня, если сможешь. Это я… Я выстрелил в тебя. Как тебя зовут?
— Станисловас я. Дворником здесь работал, до всего этого. Знаешь… — Он шевельнул рукой, словно желая взять меня за руку. — Ты меня еще раз убей, потом. Не хочу быть, как эти. Обещаешь?
— Да. — Я провел ладонью по его щеке. — Обещаю тебе, ты не станешь зомби.
— Спасибо, сынок…
Через пять минут он закрыл глаза и обмяк. Аккуратно положил его на землю, встал напротив и вытащил пистолет. Глухо хлестнул выстрел.
Настроение было хмурым, словно дождь не по стеклам стучал, а по душе. Вроде бы обычный для Прибалтики вечер, но город уже стал другим — он дышал гарью, а дома испуганно таращились на темные улицы пустыми глазницами разбитых окон. Каунас еще боролся, вспыхивая редкими звуками далеких выстрелов, словно отстукивал морзянку: «Я жив, я жив, я жив».
— Завтра уезжаем, — поставив кружку на стол, сказал я. — В городе становится слишком жарко. Наше счастье, что мы не столкнулись с какой-нибудь хорошо организованной бандой; нас бы за пару минут на тот свет отправили.
— Еды мало. Бензина в твоем трофее — чуть больше половины бака. — Айвар сидел, вытянув раненую ногу, и гладил Левку, устроившегося у него на животе. — А нас теперь трое. Аста уснула?
— Да, разомлела после воды и еды. Я ее в спальне положил, мы с тобой как-нибудь в гостиной устроимся. Положение у нас, прямо скажем, хуже губернаторского. И семья, блин, черт-те где! — вырвалось у меня. Каждый из нас, наверное в силу особенностей характера, переживал молча; вслух старались о семьях не говорить, чтобы не резать по живому. — А мародерствовать можно и с дачи, набегами. Здесь оставаться нежелательно — пожары, зомби, конкуренты. Оно нам надо, я вас внимательно спрашиваю? Один раз можем вернуться и найти вместо дома сгоревшую коробку. Кстати, про еду, — есть одна идейка. Помнишь наших клиентов из Румшишкяй?