– Ну, гусяра, что у тебя ещё есть? Два магазина к автомату? И всё? Давай, исповедуйся в темпе вальса, у меня времени мало.
– Нашел давалку, – выдавил из себя мародёр. – Бабу себе найди и у неё проси.
– Ну смотри, тебе жить, Dominus vobiscum, – я привстал и выстрелил ему в голову, – еt cum spiritu tuo. (прим.)
Автомат был безнадёжно испорчен. Может, где-нибудь в хорошей мастерской его и могли бы привести в чувство, но я такими возможностями не обладал, поэтому забросил железку в кусты, оставив себе только полупустой магазин – пригодится. Обошёл здание – вроде тихо. Айвар медленно хромал в мою сторону, и я, поминутно оглядываясь на дом, помог ему добраться до скамейки у входа.
Дверь в лечебницу была аккуратно вскрыта. Расположение внутренних комнат я прекрасно знал – не раз сюда кота привозил. Коллега сидел на скамейке, вытянув раненую ногу и тихо, сквозь зубы, матерился
– Давай, Робби, смотри, что там есть, и будем думать, как отсюда выбираться, а то застрянем здесь, как два тополя на Плющихе.
– Три, – осматривая комнату через разбитое окно, сказал я. – Три тополя на Плющихе, а не два.
Приёмная – чисто; комната для отдыха – чисто; кабинет – чисто. На полу валялись разбитые ампулы, коробки из-под лекарств, журнал приёма больных и халат светло-зелёного цвета. Операционная – чис… Это что такое? На операционном столе лежала привязанная за лапы собака с вскрытой брюшной полостью и странно дергалась, стараясь освободиться от держащих её ремней. Собака-зомби? Nieko sau, naujiena… (ничего себе, новость, литовс.) Выйдя на улицу, я прикурил две сигареты и передал одну из них Айвару:
– Там в операционной лежит пес. Живой, а точнее – частично живой, сиречь зомби. Прикинь, животные тоже подвержены этому вирусу.
– Убил?
– Нет, не стал стрелять, чтобы ты тут не дёргался. Сейчас пойду пристрелю.
Зачистив первый этаж, помог Айвару перебраться в комнату для отдыха, кое-как закрыл входную дверь и начал осматривать кабинет. В доме, насколько мне было известно, был ещё цокольный этаж, куда можно было спуститься прямо из приёмной по лестнице, и обширный чердак, куда мне соваться совсем не хотелось. Кабинет вычистили напрочь – ни тебе лекарств, ни инструментов, лишь на столе сиротливо валялся стетоскоп, по-видимому, забытый кем-то из докторов. Как же мне не хочется лезть вниз, но придётся. Аккуратно спустившись по лестнице, я щёлкнул выключателем, не заходя в комнату. Ну да, конечно – света не было. Из жилета достал небольшой маглайт и осветил помещение. Маленькое, пять на десять метров, с двумя небольшими окошками, закрытыми жалюзи. В углу спортивный тренажер, рядом диван и небольшой, уставленный кофейными чашками стол. В углу – покрытая пылью боксёрская груша. Видно, кто-то из докторов устроил себе уголок отдыха от клиентов. Я прислушался – тихо. Ну что делать – надо проверять, может, что-нибудь полезное и найдём. Тяжела жизнь мародёра, постоянно куда-нибудь лезть надо …
Обыскав подвал снизу доверху, я нашел небольшой ящик с медицинскими нитками, раны зашивать, иглы, пачку одноразовых шприцев и литровую банку со спиртом. Уже собрался уходить, когда обратил внимание на закрытую дверь. Точно, здесь же ещё одна комнатушка была – насколько я помню, там печка, уголь, для отопления дома и запасной генератор. Подошел к двери, прислушался – внутри было тихо. Ну блин, ведь придётся лезть, хоть и страшно! Осторожно, уперев в дверь ногу, приоткрыл и посветил фонариком – пусто. Причем пусто в плохом смысле этого слова – чёрной грудой лежал уголь, дрова, а вот генератора, увы, не было. Не повезло. Хотя мародёров понять можно – если, осматривая дом, они его нашли, то такую ценную вещь они загрузили в машину первой.