Мама Антона, Наталья Семёновна, от горя впала в истерику. В это время к ней подошла незнакомая женщина, лечившаяся в той же больнице, успокоила, как могла и сообщила, что в соседнем с хутором Згарь селе живет лекарь, который вылечил уже не одного больного с разными переломами. Хрупкая, миниатюрная Наталья Семёновна, взвалив на плечи увесистого сына, около 3 часов несла его на себе из райцентра до села, где жил народный лекарь. Внимательно осмотрев и ощупав пострадавшего, лекарь стал устанавливать гибкими пальцами поврежденные косточки на место. Было ужасно больно, но Антон терпел. Покончив с этой процедурой, лекарь принёс две свежесрезанные ветки какого-то дерева, приложил их к сломанному месту ноги и перевязал ногу обычной тканью.
Затем, выйдя во двор, странный лекарь возвращается в избу, неся в руке земляную жабу, и, обращаясь к матери, говорит: «Возьми эту лягушку, у неё сломана лапка. Корми её и наблюдай. Когда лапка заживет, и лягушка начнёт прыгать – приходите. Повязку с ноги не снимать, ногу не мочить и не мыть. Всё».
Любящая мать Антона выполнила все указания лекаря. Через некоторое время обычно сидевшая или ползавшая лягушка начала совершать первые прыжки и пострадавшего Антона доставили вновь к лекарю. Когда лекарь развязал свой «гипс» Наталья Семёновна ужаснулась: вся нога была покрыта опарышами – мелкими червячками. Тем не менее, чудо-лекарь, осматривая и очищая ногу от опарышей, довольный, полушёпотом повторял: «Чудненько, чудненько. Хорошо!». Выбросив отслуживший «гипс» и протерев ногу сухой чистой тканью, лекарь поднялся и, обращаясь уже к Антону, сказал: «Всё, можешь топать домой на своих двоих. Мыться и купаться. Только будь поосторожней».
Так, безграничная материнская любовь, искусство и талант сельского чудо – лекаря вернули отчаянному мальчишке ногу и возможность полноценной жизни, а стране подарили толкового агронома, талантливого организатора сельскохозяйственного производства, честного и принципиального коммуниста.
Школа и рабфак.
После окончания Первой мировой войны 1914 года, как- то незаметно подкрался 1917 год, а с ним и Октябрьская Революция. На огромнейшую территорию, составляющую почти одну шестую часть земного шара, пришла Советская власть. И что бы сейчас ни говорили и ни писали о Советской власти, один факт остается неопровержимым: эта власть открыла дорогу к знаниям самым бедным и обездоленным слоям населения.
Буквально в первые месяцы установления власти Советов даже в самых отдалённых сёлах и хуторах, не говоря уже о больших и малых городах, начали открываться школы. Миллионы безграмотных детей и взрослых сели за школьные парты и столы. Появилась своя школа и на хуторе Згарь.
В сознании современного молодого поколения слово «школа» ассоциируется с красивым кирпичным многоэтажным зданием, широкими светлыми окнами, просторными и хорошо оборудованными классами, спортзалом, буфетом. Совсем иной была сельская начальная школа тех лет. Представьте себе небольшую сельскую мазанку (изба, стены которой сделаны из хвороста, обмазанного глиной) под соломенной крышей, состоящую из двух комнат и сеней (прихожей). Большая из комнат и была собственно школой, точнее классами. В этой комнате стояло, как правило, 3-4 ряда столов, парт еще не было. Первый ряд столов – это 1-й класс, второй ряд – 2-й класс и т.д. На все четыре «класса» одна учительница и одна доска.
Учительница по очереди подходила к каждому классу, что-то рассказывала, отвечала на вопросы, давала задания и переходила к следующему классу. Любопытный ученик, скажем, из первого класса мог одновременно прослушать программы нескольких классов. Вторая, меньшая комната, была «учительской», комнатой отдыха, сторожкой, где хранились школьные принадлежности и инвентарь, а порой и «квартирой» учительницы. Все удобства, естественно, во дворе. Правда, обязательным атрибутом сельской школы являлась добротная русская печь. Вот такой, примерно, была сельская школа первых революционных лет.
После открытия начальной школы в хуторе Згарь в 1918 году перед многодетным семейством ребром встал вопрос, кого из двух старших сыновей в первую очередь отправлять на учёбу, так как на всех не хватало одежды и обуви. Да и по дому нужны были помощники.
Тимофей Алексеевич считал, что в первую очередь учиться должен старший сын Фёдор – серьёзный, послушный, ответственный. Именно из Фёдора, по мнению отца, получится хороший коммерсант. Мать настаивала на том, что учиться должен и любимый сынок Антон. Отец возражал, говоря, что этот «шибенник» (озорник, сорви-голова) не годится «ни в солдаты, ни в матросы, ни подмазывать колёсы».