Несмотря на живительную свежесть необыкновенно чистого воздуха, Тим почувствовал, что в голове у него начинается какая-то свистопляска.
«То есть все, конечно, могло быть и так, как рассказывала эта прекрасная женщина, но с другой стороны…»
Он попытался сосредоточиться и не мог.
— Что волнует тебя, великий Тим? — участливо спросил один из мужчин. — Мысли твои так стремительны, что мы не в состоянии уловить их.
— Не зовите меня великим, — жалобно попросил он. — Зовите просто Тимом.
— Хорошо, — сказали они хором. — Извини нас, но этот эпитет принадлежит тебе по праву. И твой отказ от него свидетельствуете твоей необыкновенной скромности.
Он совсем засмущался и, чтобы сменить тему, спросил:
— Ну а как же все-таки у вас со временем? Научились управлять им?
— Некоторые из нас умеют сжимать и растягивать время, сказала одна из женщин. — В определенных пределах, конечно… Это дается с трудом… и не всегда…
— Сжимать и растягивать… — повторил он и вспомнил профессора Воротыло, который говорил именно об этом. Разговор происходил в больнице минувшим летом… Хотя нет, не минувшим летом — три с половиной тысячи лет тому назад… С ума можно сойти!.. Мысли его снова стали путаться.
— Управление временем достигается путем очень длительных тренировок, — продолжала женщина, не сводя с него ласкового взгляда больших сияющих глаз. — Тренировки мы начинаем с детства, после целого ряда вступительных проверок. Однако до полного подчинения времени человеку еще далеко.
— Люди воспользовались твоим бесценным опытом, Тим, сказал один из мужчин. — По образцу клеток твоего мозга создан гигантский искусственный мозг, в который перенесен твой опыт, а также опыт многих людей последних поколений, овладевших в той или иной степени управлением времени. Ты вскоре убедишься, что с помощью этого гигантского мозга можно уже достичь многого. И, конечно, ты поможешь нам, если захочешь… Идем же…
— Мне бы прикрыться чем-нибудь, — заметил Тим. — А то неудобно как-то…
— Мы думали, что ты предпочитаешь благородную наготу, сказала одна из женщин, коснувшись пальцами его волосатой груди.
— Пожелай, чем бы ты хотел прикрыться, Тим, — сказала вторая женщина. — Придумай что-нибудь необыкновенное, ты, конечно, можешь.
Первое, о чем он вспомнил, был его старый пиджак, изъеденный молью прошлой зимой. То есть, конечно, не прошлой зимой, а…
Закончить мысль он не успел. На плечах у него вдруг очутился его пиджак весь в пыли и в дырах от моли. Тим с сомнением оглядел себя. Из-под рваного пиджака неприлично торчали голые волосатые ноги.
— Знаешь, Тим, — осторожно сказала женщина, которая просила его придумать что-нибудь необыкновенное. — Это, конечно, хорошо… Превосходная копия очень старинной вещи, которая могла бы стать украшением любого музея древностей. Но лучше придумай что-нибудь другое.
— Придумай ты, — попросил он.
И тотчас же рваный пиджак исчез; тело ощутило прикосновение легкой ткани, окутавшей его воздушными, колеблющимися голубовато-фиолетовыми волнами.
— Как красиво, — сказал он, восхищенно приглаживая свое одеяние; пальцы его вдруг нащупали под тонкой тканью рубцы на животе, о которых он позабыл.
— А что, разве мне сделали какую-нибудь операцию, когда я… спал? — спросил он у новых знакомых.
— Пустяковую, — улыбнулись женщины.
— Удалили кое-что ненужное, — кивнул один из мужчин, а другой добавил:
— Кишки, желудок и еще кое-какую мелочь.
— Как? — ахнул обомлевший Тим. — Что же теперь со мной будет?
Они удивились:
— Почему это тебя так взволновало?
— Это же рудименты.
— Мы все, и ты тоже, уже несколько столетий получаем жизненную энергию прямо от солнечных лучей.
У него отлегло от сердца:
— Так вы ничего не едите?
Они, улыбаясь, покачали головами.
Тим вдруг вспомнил колбасу твердого копчения, которую так любил. Он попытался представить себе ее вкус и не смог. Это было очень странно… И еще более странным показалось то, что он теперь совсем не хотел копченой колбасы. И вообще ничего не хотел…
— Ну а рот, губы, — сказал Тим. — Выходит, они тоже не нужны, если мы разговариваем мыслями?
Мужчины рассмеялись, а женщины переглянулись, и одна из них сказала:
— Он бесподобно наивен, этот мудрец с тысячелетним опытом.
— А мудрецы все были такие, — возразила вторая и, обняв Тима за шею, поцеловала в губы.
Насколько Тим мог припомнить, это был второй поцелуй женщины за весь его долгий жизненный путь.
«Но, надеюсь, не последний», — подумал он, и обе женщины вдруг смущенно потупились.
Тим обвел восхищенным взглядом просторный зал с рядами удивительных экспонатов и подумал, что обязательно вернется сюда, чтобы рассмотреть подробно.
— Конечно, как только захочешь, — кивнул мужчина, который стоял рядом.
— Любопытно, а сколько сейчас живут люди? — поинтересовался Тим.
Его собеседники переглянулись.
— Мы почти бессмертны, как и ты, — снова ответил мужчина, который стоял рядом. Тим вопросительно посмотрел на остальных. Они улыбались и утвердительно кивали головами.
— А вы это здорово придумали, — сказал Тим. — Просто удивительно. — И тоже улыбнулся.
Тогда они заговорили все сразу. То есть не заговорили, а… Но он все понимал.
— Люди нашей эпохи придумали и кое-что еще…
— Ты еще многому будешь удивляться, Тим.
— Идем же…
И, взяв его за руки, они побежали вперед — к зеленым холмам, над которыми сияло вечное солнце. Он бежал с ними и думал:
— Проснулся ли я? Что, если сны еще продолжаются?..
