Какой-то частью себя она уже знала исход этой встречи и проводить остаток жизни, позорно трясясь от страха она не хотела. В конце концов, на шум может прийти охрана, с которой она может договориться, или же вурдалак выломает здесь все двери, что тоже было бы неплохо. Даже смерть не пугала ее. Все, что угодно, лишь бы не гнить в этой вонючей камере до последнего вздоха.
Вурдалак не отвечал, Рид слышала лишь его утробное злобное рычание, да жуткий скрип металла, когда порождение Тьмы, несмотря на ранения, пыталось одолеть стальную решетку. И в какой-то момент Ева была уверена, что прутья один за другим начали гнуться.
— Или что, ты хотел, как и все, свободы? — продолжила напирать Рид и, опираясь на стену, медленно поднялась, сморщившись от боли в теле. — От законов, морали, ограничений? И как, получил? Как был чьим-то ручным псом, так и остался.
— Я? Ручной пес??? — подпитываемый Тьмой вурдалак снова яростно рванул на себя решетку, но все, чего ему удалось добиться, так это выгнуть один из прутьев. — Хочешь увидеть зверя, животное? Сейчас получишь!
— Только подойди ко мне… — Ева угрожающе выставила вперед руки в наручниках, но монстра это не напугало.
За один прыжок он тут же оказался возле нее, попутно выломав прутья, разделявшие их. Рид едва успела отскочить к ближайшей стене, но разозленный вурдалак с диким ревом уже снова кинулся на шпионку. Взвизгнув, Ева бросилась к поломанной решетке, но вовремя заметила торчащий из нее стальной прут.
— Ненавижу! Разорву на… — последовавший за ней вурдалак в очередном яростном прыжке не успел остановиться перед угрозой, которую он создал собственными руками.
Ева, успев пригнуться, в ту же секунду почувствовал на себе льющуюся горячей струйкой кровь пронзенного прутом насквозь вурдалака.
— Смерть, нет… — адреналин в то же мгновение отступил, и Рид на ватных ногах отшатнулась от убитого.
Вновь наступившую тишину нарушал лишь жуткий звук капающей на холодный камень крови. Еву затрясло, ее могло бы стошнить, но желудок уже очень давно был пуст. Она невольно разглядывала вурдалака, его полуобнаженное истощенное тело, застывшее на лице недоумение и крепко сжатые кулаки. На тыльной стороне ладони виднелся знак — ромб, внутри которого располагался круг. Ева знала, кому принадлежит этот символ, оттого в горле все пересохло.
«Похоже, этот бедолага когда-то уже служил светлым…» — подумала она, опознав знак города под куполом.
Скрипучая дверь в темницу не отворялась целую вечность. Когда же это все-таки произошло, и свет пролился по коридору, выхватывая из полумрака почти безжизненное лицо шпионки, Ева была уверена, что это галлюцинации, или же за ее телом пришли, чтобы скормить вурдалакам. Ее глаза болели от ослепительных лучей, и она облегченно вздыхала, когда чья-то тень закрывала ее от беспощадного света.
Однако вопреки ее мыслям, чувства одно за другим стали возвращаться к Еве, когда она ощутила на своих плечах колючий плед, губ коснулась салфетка, пропитанная чистой водой, нос учуял запах какой-то еды, а слух уловил отрывки чьих-то разговоров.
— Почему вы сразу не доложили… — этот голос был ей слишком хорошо знаком, но его она ожидала услышать меньше всего.
— Я же не знал… сколько тут их шныряло…
— А сколько их стало после ее пропажи⁈ Придурок, ты нас всех чуть не подставил!
— Я… я… что же нам теперь делать?
Затянувшаяся пауза почему-то заставила Еву вздрогнуть. Приложив все свои усилия, она постаралась открыть глаза. Сперва все расплывалось, но вскоре она стала различать перед собой сперва стол, затем поднос с едой на нем, и…
— Молись, чтобы она еще могла трезво мыслить. Эпигоны разбили здесь свой штаб, но она поможет пробраться туда.
Рядом с остывающим чаем и свежей яичницей лежала красная роза.
Глава 17−1
Эстер
Маленькая душная квартира последние два года сводила с ума Дженнифер, по размеру она была едва ли не меньше ее бывшей комнаты в замке Мармиати-Ай. Вместо панорамы портового городка балкон беглой некромантки выходил на шумную и оживленную улицу, а вместо моря до самого горизонта виднелись лишь многоэтажки и барьер, затмевающий по ночам звезды. Джен часто вспоминала, как мечтала сбежать из родной обители, избавиться от гнета отца и вдохнуть свободную жизнь. Сейчас все это у нее было, но счастливее от этого она не стала.