Теперь вернемся к объяснениям Мухитдина. Он рассказал мне, что биения пульса доходят до верхней точки (до той, где лежит палец врача) под разными углами. Естественно, все они «звучат» по-разному, то есть несут различную, неодинаковую информацию. Комбинация таких ударов, толчков артерии, углов падения, создает 48 разновидностей пульса. Определяя их, Ибн Сина и давал им такие образные названия, как «Мышиный хвост», «Скачущая газель», «Ползущий червяк» и другие.
По учению Ибн Сины болезнь может зародиться вследствие избыточного тепла или холода, то есть по современным понятиям – вследствие экзо- или эндотермического процесса. Пульс и об этом дает соответствующую информацию.
И, наконец, колебания артерии указывают, какие из четырех соков вышли из равновесия, нанеся этим вред тем или иным органам.
– Ты понимаешь теперь, сколько различных колебаний пульса можно услышать? – спросил Мухитдин. Он снова взялся за карандаш. – Давай-ка перемножим все коэффициенты… Двенадцать меридианов – на сорок восемь углов падения… На четыре сигнала об изменении соков… На два температурных показателя… Ну? Сосчитал? Свыше 4600 основных – только основных – колебаний…
Наступила короткая тишина. Я пытался осмыслить то, что услышал. Представить себе…
– Это еще ничего, – прервал молчание доктор. – Это не так уж много. Я сам распознаю около 5000 пульсовых колебаний, а мой учитель слышал примерно 10 000.
– А Ибн Сина? – спросил я почти что со страхом.
– Наверняка не знаю, но думаю, что тысяч пятнадцать…
– Так что же это значит? Такое огромное количество… Оно дает поразительно точный диагноз?
Мы в это время уже стояли на террасе, и Мухитдин, как обычно, дымил сигаретой.
– Понимаешь, – задумчиво сказал он. – Если я могу указать пальцем на местонахождение опухоли, то мой учитель мог указать ее место кончиком иглы.
«А Ибн Сина?» – опять промелькнуло у меня в голове. Но тут уж я спрашивать не стал…
Глава 14. «Со мной все в порядке»
Вероятно, жизнь каждого человека состоит из маленьких и больших, шумных и тихих сражений. Наша семья не была исключением. А уж когда заболела мама… Правда, получив такого полководца, как Мухитдин, мы стали войском хорошо вооруженным и не теряли надежды на победу. Ведь мама действительно чувствовала себя все лучше! Она-то вообще считала, что с болезнью покончено и что травы она пьет просто для укрепления здоровья…
Так – относительно благополучно, если не говорить о постоянном внутреннем напряжении – прошли два с половиной года. Но тут мама заболела воспалением легких…
Мухитдин этого особенно боялся. «Остерегайтесь простуды. Будьте очень осторожны, никаких переохлаждений. Легкие берегите», – постоянно твердил он маме. Так нет, случилось же…
Мама похудела, осунулась, ослабела. В больнице сделали все, что смогли – но при этом сообщили мне ужасные новости: появились метастазы – и в легком, и в костях. То есть случилось то, чего мы все время боялись: ведь мы знали, что мамины пораженные раком лимфоузлы – носители метастаз.
Трудно описать мое отчаяние. Наверно, теперь и Мухитдин ничем не сможет помочь, думал я, а сам уже держал в руках телефонную трубку. Но Мухитдин, выслушав меня, коротко сказал:
– Приезжайте поскорее. Недельки на две.
Мама очень удивилась. «Опять в Наманган? Зачем?» Пришлось наврать, что я себя чувствую неважно, беспокоит то, другое… Словом, хочу посоветоваться. Ну, а уж она – за компанию, провериться…
Мама так ничего и не заподозрила, слава богу.
В больнице врачи не могли понять: почему я скрываю от нее беду. Здесь, в Америке, иные традиции, иные моральные представления. А, может быть, здесь врачи боятся брать на себя лишнюю ответственность… Может быть. Но мне важнее было душевное спокойствие мамы. И Мухитдин поддерживал меня в этом. Он говорил – чем меньше больной думает о своих недугах, тем лучше борется организм, тем легче его стимулировать, тем больше шансов на выздоровление.
…Знакомый наманганский кабинет, сосредоточенное лицо доктора, в котором сейчас заключены все мои надежды… Как долго он держит мамину кисть! Никогда не слушал пульс так долго… Он разговаривает с мамой, шутит, пытается улыбаться. Вот задымил сигаретой, все не отпуская руку.
– Ну, как там моя онкология? – спросила мама.
– Онкология? А что это? – улыбнулся Мухитдин. – Валера, а ты знаешь, что это такое?
Наши взгляды встретились. Необычный у него был взгляд, уставший, без всегдашней искорки. Да, я правильно понял, почему он так долго держит мамину кисть. Все отказывается принять отчет пульса, пытается почувствовать едва уловимый сигнал артерии, опровергающий диагноз. Но тщетно…