-- Да?
-- Я -- против.
-- Возражения?
-- Маслова -- не заштатная фигура. Без нее хищения в "Ангаре" не имели бы половины того размаха. РасхитиЁтель ведь не карманник: украл и убежал.
-- Михаил Константинович, обойдемся без прописЁных истин.
Но Смолокуров упрям.
-- Разрешите, закончу мысль. Расхитителю бежать неЁкуда. Надо, значит, воровать так, чтобы воруемое как бы не уменьшалось. Вот это и обеспечивала Маслова. Вагон изобретательности! Ее прозвали "наш Эдисон". МаленьЁкий пример. Она разработала рецептуру фирменных булоЁчек, на которые шло все то же самое, что на пирожные. А разница в цене -- сами понимаете. Со склада продукты выписывали на булочки, отсчитывались выручкой за буЁлочки, а выпускали пирожные!
Скопин прищурился на Знаменского, в прищуре юморок.
-- Однако Смолокуров нарисовал выразительный порЁтрет вашей подследственной.
-- У нее двое детей, Вадим Александрович, а муж... словом, он уже осведомлялся, при каком сроке заключеЁния дают развод.
-- Они не ладили?
-- Да нет, по-своему он очень к ней привязан. Но трясется за собственную репутацию. Карьера -- прежде всего! Если Маслова проживет дома несколько месяцев, может быть, все уладится, в колонии он будет ее навещать, сохранится семья, ей будет куда вернуться.
У Смолокурова любая эмоция грозит пиджачным пуЁговицам. Чуть что -- он нещадно крутит пуговицу. Ну, так и есть, открутил, зажал в кулаке:
-- У нас не благотворительная организация!
-- Тоже верно, -- вежливо согласился Скопин, стараЁясь не видеть измочаленного пучка ниток на животе оперативника. -- Но я за то, чтобы следователь мог своЁбодно принимать решения. Кроме неправильных, безусЁловно. Готовьте документы на освобождение, Пал Палыч. Засим желаю здравствовать.
Он, кажется, нарочно протянул руку Смолокурову, и тому пришлось перекладывать пуговицу в левый кулак.
Вечером того же дня (казенное время истекло) ЗнаЁменского ждал сюрприз. У двери своего кабинета он застал старшего следователя горпрокуратуры по кличке Фрайер. Меняя одну букву фамилии, кличка удачно выЁявляла его пижонское нутро. Кроме пижонства, Сема Фрайер отличался самонадеянностью и высокомерием. Сталкивался с ним Знаменский и сцеплялся уже не раз -- но до сих пор по мелочи.
-- Добрый вечер, Пал Палыч, я вот тебя караулю, -- с подозрительной любезностью произнес Фрайер.
Они были на "ты", поскольку Сема мог говорить "вы" исключительно вышестоящим. Уселся на стул ЗнаменсЁкого, вынул из портфеля бумагу с печатями.
-- Ознакомься, -- из-за стола протянул бумагу, как просителю. -- Мы забираем дело Рябинкина.
Тут Знаменский прямо рот раскрыл. В подобных слуЁчаях из прокуратуры присылали письменное указание, и дело -- через канцелярию -- отвозил спецкурьер. Но чтобы старший следователь прискакал сам! Да еще посЁле работы! Да ждал под дверью! И совсем неправдоподобно, когда все это -- Сема Фрайер! Некоторое время Знаменский подержал рот открытым. Сема улыбался чуть натянуто.
-- Хорошо. Завтра отошлю, -- сказал Знаменский.
-- Нет, я заберу сейчас. Ты же видишь, постановление подписано самим.
Подпись прокурора города Знаменский видел. Но РяЁбинкина задержали утром, показания он давать отказался. В папочке сиротливо лежали материалы обыска и заявлеЁние потерпевших.
-- У меня даже не подшито.
-- Не волнуйся, дела шить не хуже вашего умеем! -- и Сема заржал на всю Петровку.
Понимая, что бесполезно, Знаменский все же заупЁрямился. Кому бы другому с удовольствием отдал -- загЁружен был под завязку и ."Ангарой", и прочим. Да и Рябинкина ему ткнули абы куда, и не вызывал тот у него аппетита. Однако Фрайер автоматически порождал желание сопротивляться.
-- Что за спешка? То к опечаткам -- и к тем придираЁетесь, а то...
-- Не о чем спорить, -- Сема нервно дернул голоЁвой. -- У меня указание, у тебя постановление. Давай выполнять!
-- Воля твоя, я доложу.
Скопин, которому Знаменский позвонил на дом, задумчиво покряхтел.
-- Черт с ними, не будем связываться. Только составьЁте опись всего, что в деле, и пусть распишется...
Дело Рябинкина имело предысторию грязную и мутную.
С полгода назад двое дельцов -- прозванных в своей среде Дринк и Финк -- погорели с налаженным производством ремешков для наручных часов. Нелегальная шарага, естественно.
Это вообще была пора, когда вне государственных предприятий обильно произрастало изготовление разЁных недорогих и ходовых товаров. Самый знаменитый ловчила выпускал всего-навсего резинку для трусов -- используя мастерские трудовой терапии при психолеЁчебницах. Взяли у него рекордную сумму -- семь миллиЁонов с хвостиком.
Каких сбережений достигли Дринк и Финк, неизвесЁтно. Но, попавшись, решили откупиться. И смогли. ПриЁчем мгновенно, их даже из КПЗ отделения милиции не успели переправить в тюрьму. А постановление на арест, санкционированное райпрокурором, выдрали из дела и заменили постановлением о прекращении следствия за недоказанностью и малозначительностью.
Освободить их потребовал ни много ни мало -- перЁвый секретарь райкома Галушко. Кричал, что прокурор и начальник милиции позорят район, попирают восстаЁнавливаемую партией соцзаконность. Грозил поснимать погоны, растоптать и выгнать. Ну и поджали хвосты. Но количества экземпляров постановления они не знали, и молоденький милицейский следователь одно из них припрятал.
За акцию по "восстановлению соцзаконности" ГаЁлушко взял с жен Дринка и Финка 60 тысяч.
Между тем в Москве происходило очередное сокраЁщение числа районов, и Железнодорожный с КуйбыЁшевским объединили. Группировки их еще не сработались, куйбышевцы оказались второсортными и боролись с железнодорожниками. Это-то и подтолкнуло события дальше.
Галушко и начальник милиции были из железнодоЁрожников, а начальник райобэхаэс -- из противного лаЁгеря. По своим каналам он добыл сведения, что Дринк и Финк отпущены за мзду. Если б историю удалось раскруЁтить, железнодорожники получили бы нокаут.
Мельком он доложил начальнику милиции (железнодорожнику): дескать, поступил такой странный сигнал -- и бегом с пятого этажа. Встревоженный начальник глянул ненароком в окно, видит -- обэхаэсник садится в машину.
-- Куда поехал? -- выскочил в приемную.
-- В город, в ОБХСС, -- ответила секретарша.
-- Мать-перемать! -- начальник ухватил китель и шиЁнель и скатился кубарем по той же лестнице старинного здания без лифта напротив метро "Краснопресненская".
Комиссар милиции -- который смахивал на сурового матроса -- выслушал сообщение о Дринке и Финке с большим вниманием. (Был он ярый враг коррупции, что через некоторое время ему отлилось: начал интересоватьЁся порядком распределения квартир Моссоветом -- и тотчас отстранили от должности).
Конечно, персона типа Галушко почиталась в начале 60-х неприкосновенной, но комиссар решительно подЁнял телефонную трубку:
-- У меня начальник ОБХСС Куйбышевского района. Острый сигнал.
-- Знаю, -- ответил шеф Петровки. -- Мне как раз докладывают. Заходите.
Чудом спасся начальник раймилиции, не зря одевалЁся уже в мчавшейся машине. Успел с обэхаэсником ноздЁря в ноздрю.
Вечером к Галушко, выходившему с работы, приблиЁзились три фигуры.
-- Вас немедленно просит прокурор города!
Струхнул секретарь: 60 тысяч топорщились в его карЁманах. Как сотрудники органов сумели ему внушить соЁмнение в надежности служебного сейфа, осталось тайной. Но действовали они дальновидно, санкции на обыск в кабинете им бы не получить ни в жизнь. А "прокурор просит" -- допустимо. Понадеялся секретарь, что высокий пост обезопасит, поехал на Пятницкую. А там и говорят:
-- Извольте показать, что в карманах.
Ход, рассчитанный на внезапность, -- обыскивать ГаЁлушко не рискнули бы. Он растерялся и выложил кипы денег.
-- Поясните их происхождение.
Галушко стал каяться. Полагал, что отделается отставЁкой. Вместо этого прямиком повезли в тюрягу. Туда же водворили Дринка и Финка.
В такой ситуации и возник Рябинкин в небесно-голубом костюме. Женам Дринка и Финка он заявил, что могущественные друзья за 60 тысяч (навязчивая сумма!) закроют дело, потому что руководство не желает скандаЁла из-за ареста секретаря райкома. Жены поверили и раскошелились. Дальше Рябинкин разыграл историю, что 60 тысяч его вынудил отдать майор с Петровки, который каким-то образом обо всем проведал. Женам было предЁложено готовить новую порцию денег. Те посулились, но не поверили и донесли. Так Рябинкин и подзалетел.