Все расслабились: победа же! Даже он сам вздохнул с облегчением, на время оставив думы о побитом противнике. Который навряд ли перестал наблюдать. Опять придётся изворачиваться и торопиться, перехватывая инициативу.
— В-вашумагию…
Интересно, что думает о нём, например, та дама-лекарша, которую спустили с цепи верхи Ордена специально для этой охоты? У Влада было маловато информации о ней, но, судя по всему, личность она примечательная и соперник достойный. И следопыт более чем приличный.
— Ладно, всему своё время. Оно по-прежнему есть.
К делу. Арда его предупредила, Люций накормил его информацией. И оба не прочь встретиться с ним, поговорить. И сейчас они, скорее всего, вместе. Естественно, в Гроте: Арда-то неподвижна.
Вызов пошёл. И снова переход случился словно бы в ту же секунду, как Виктор завершал фигуру вызова! Это не магия! Какая-то манипуляция, близкая к магии, но не…
— Магия, Витя, только другая. Ещё одна разновидность.
— Арда, добрый день! Люций… — он поклонился Учителю, а тот почтительно склонил рогатую голову.
— Я знаю, что ты хочешь узнать обо всех видах магии, но изо всех твой путь наименее опасен, поверь!
— Но вы-то сотворили великие вещи!
Нет, он не льстил. Он восхищался системой Глобального Заклинания. Величественной, претенциозной, полной избыточных и взаимозаменяемых подсистем. Если не мастерством, то масштабом, определённо.
— И за это поплатились, — возразил Люций, принявший похвалу. — Но главное: мы опасны для мира. И даже для себя. Я знаю, тебе о многом хочется нас расспросить.
— Но наш разговор может дать тебе вредное знание, — закончила Арда.
Сокол с криком пролетел над головами магов.
— Он — меньший из нас, и по своему — опаснейший, потому мы не допускаем его до общения с тобой, — минотавр тряхнул головой, и птица, одевшись синим сиянием, смолкла.
— Но он согласен с нами, с нашим решением, — Арда добавила к словам ощущение улыбки.
— Мы уходим. Туда, где не сможем кому-либо навредить, — торжественно произнёс Люций. — Я видел тебя за работой и прочно уверился: ты именно тот, на кого стоит оставить этот мир.
Виктору не давали вставить слово, а тут что-то и говорить расхотелось: все всё решили, да и больше, действительно, некого определить на такую «работу». Спросить что-нибудь? Почему бы и нет? Для поддержания беседы.
— Много ли миров?
— Я не прогрызала ткань их времён, чтобы не…
— Арда! — рявкнул минотавр.
— Ну, вот! Стоит ввязаться во что-то новое — сразу лезут оговорки. А ты, к тому же, их притягиваешь, будто тебе…
— Хранительница! — заревел монстр.
— Хоть вообще ничего не говори! — посетовала Дремлющая Красавица.
— Ну, извините, — Виктор усмехнулся. Гора сумбура! Кажется, если бы не их вежливость, они бы уже были далече, да вот попрощаться остались…
— Не только — чтобы попрощаться. Но нам нужен ты…
— Что!?
— Твои воспоминания! — поспешила успокоить его Арда. — Вспомни свой последний день в родном мире. И тех, кого ты там и тогда ненавидел.
— Но… я никого не ненавидел, — растерялся Виктор.
— Это хорошо, — Арда ещё смягчилась, чувствуя, что собеседник не уходит от сотрудничества. — Пусть будут те, кого ты побаивался, недолюбливал, кому не доверял… Может, даже в последние часы…
— Да я, как проснулся, и трёх часов не пробыл в своём мире в то утро!
— Ты хочешь спросить, и я сразу отвечу: твоя тяга к магии позволила… привести тебя, а то, что тебя отталкивает, поможет мне отправить нас.
— И вы вселитесь в кого-то? Начнёте жизнь в…
— Нет! — ответил Люций. — Мы уже там: лишённые магии, но желающие её. И такими же останемся, потому что ты от нас оттолкнёшься.
— Иначе образ… — Хранительница осеклась уже самостоятельно.
— Не понимаю, — признался Виктор.
— И это очень хорошо, — убийственно серьёзно заявила Арда. — Итак, вспоминай!
— Э…
Тот последний день завертелся перед мысленным взором, зашумел в ушах, бросил в пот, заставил скривиться, улыбнуться и, наконец, открыть глаза в ужасе. Но это дикое падение в память ничего не дало! Ну, не было тех, кого он ненавидел!
— Есть! — воскликнула Арда. — Как раз трое. — И заговорила распевно: — Сорок два… восемь… три… три…
Виктор продолжал непонимающе смотреть на улыбающегося Люция, который поднимал руку в приветствии… и вдруг исчез! Причём без малейших магических возмущений!
— Четыре… одиннадцать… двадцать шесть… двадцать…