Я действительно так сказала во время одного из уроков стрельбы, когда наконец попала в дальнюю мишень. К сожалению, это был первый и последний раз, когда я попала в нее.
— Кстати говоря, ты как-то сказал, что плохо владел мечом. Пришлось осваивать навык как можно быстрее, и ненависть была одним из двигателей. Это горожане оставили все эти шрамы? — кивнула я на его торс. — Ты поэтому так ненавидишь их?
— Нет. Не горожане — Гончие.
Я раскрыла рот от удивления.
— Что? Тебя пытались убить свои? Хотя… Мне же говорили, что против тебя поднимались недовольные, но твои раны… Я не думала, что все настолько серьезно.
— Многое случилось, — ответил командир. — Спустя пару месяцев моего правления недовольные начали приходить ко мне. Почти всегда визит заканчивался попыткой убить. Такое происходило время от времени в первый год командования. И чем дальше, тем реже, пока нападения совсем не прекратились. Я не был особо умел, но к тому моменту кое-чему научился. Мне просто повезло убить их раньше, чем это сделали они. Пару раз мне помог Инес, по какой-то причине он всегда был на моей стороне. Пха, у него было больше всех шансов прикончить меня. Можно считать, мне повезло, что он такой рохля.
— Ты не слишком-то лестно отзываешься о нем после всего, что он сделал для тебя, — недовольно ответила я.
— Потому что я не понимаю его, — вздохнул командир. — Как я уже сказал, когда-то он легко мог бы убить меня, но вместо этого помог набраться сил. Я знаю, что он так же, как и все, был против моих методов. У него был шанс прекратить все это. Не представляю, что двигало им, когда он решил оставить все как есть, — он невесело ухмыльнулся, уйдя в глубь воспоминаний. — Ха… Тейя была бы в ужасе от того, что здесь творилось. Сейчас я думаю, что, в отличие от Инеса, она бы не прогнулась. Скорее сама бы попыталась вывернуть меня наизнанку, лишь бы изменить положение дел. Какая ирония. Будь она жива, сто раз пожалела бы, что выбрала меня, а не его, — усмехнулся командир, прикрыв глаза.
Тейя Сконе… Точно, я видела ее в архивном списке. Она запомнилась, потому что была единственной женщиной Гончей, к тому же она — прошлый командир. Я видела заключение о ее смерти, но не знала, что именно привело к таким ужасающим ранам.
— Что с ней случилось? — прямо спросила я.
— Ее убила самоотверженность, — выдохнул мужчина. — И моя ошибка.
Женщина-командир, что верила в связь между Гончими и в обязанность защищать горожан. Бездумная трата ресурсов на жителей побудила Заксена на поиски резервных источников. Положение Гончих становилось все хуже, и он видел выход лишь в черпании сил извне. И это решение стало роковым.
— С тех пор Гончие потеряли контроль над территорией за стенами, а перераспределение ресурсов изменилось в точности наоборот. Я навел свои порядки и правил этой землей так, как считал правильным. Мне плевать на жителей. Все, что для меня важно — благополучие Гончих. Я добился своего так, как умел.
Сказав это, он потянулся к карману, выудил оттуда пачку сигарет и открыл ее.
— Ты жалеешь об этом?
— Жалею ли? — нахмурился командир со змеиной ухмылкой. — У меня нет на это времени. Между выбором барахтаться в агонии или идти вперед я предпочел второе. Черт возьми, я ненавижу в этом мире слишком многое. Стечение обстоятельств поставило меня в такое низкое положение, похерив все мои планы. В моей жизни столько причин для сожаления, что если я начну думать об этом, наверняка сам прикончу себя раньше, чем кто бы то ни было. Но мысль о поражении выводит меня из себя. Будто я могу просто так отказаться от всех этих усилий. Черта с два. Я работал все эти годы не для того, чтобы в один день предаться жалости к себе и разрушить все, что я создал.
Мужчина задумчиво постучал пальцами по плотной коробочке, что-то обдумывая. В конце концов он вздохнул, закрыл картонную крышку и спрятал пачку обратно в карман.
— В конце концов здесь и сейчас мое положение прочнее, чем когда-либо. Да и в целом мне неплохо, — без тени удовольствия сказал командир и, помолчав немного, добавил: — Хорошо, что ты вернулась.
— Ты впервые говоришь, что рад этому, — удивленно выдохнула я.
— Произносить вслух настолько очевидные вещи слишком утомительно, я чувствую себя идиотом, — нахмурился командир.
— А когда я повторяю эти очевидные вещи про чувства к тебе, ты тоже чувствуешь себя глупо?
— Немного, — хмыкнул он.
— Ладно, тогда я не буду говорить такого, раз тебе не нравится, — в шутку надулась я, откинувшись на спинку дивана и сложив руки на груди.
Я была рада, что разговор постепенно теряет тяжесть и серьезность. Мне больше не хотелось доставлять Заксену боль своими вопросами. Даже если бы он стал отрицать, ему, очевидно, тяжело говорить о прошлом. Эта показное принятие действительности и попытка задавить свою злость выдают его мучения с головой.
— Жесты красноречивее слов, — ответил командир.
Как же ты прав…
— Сегодня ты приготовила мне ужин, — продолжил он. — Каждый день старательно учишься защищать себя. Ты во всем честна со мной. Плюс ко всему так легко отзываешься на мои прикосновения, — прищурился он с хитрой ухмылкой. — Все это прекрасно говорит о твоих чувствах, потому, пока ты продолжаешь проявлять свою любовь на деле, я не нуждаюсь в устном подтверждении.
— Вот еще одно различимое отличие между нами, — улыбнулась я. — Мне было бы приятно услышать от тебя признание. С другой стороны, так же, как и ты, я ценю дела. Твое отношение ко мне прекрасно видно, поэтому, пожалуй, не так уж важно, говоришь ли ты эти слова вслух.
Мужчина улыбнулся в ответ.
— Для своих девятнадцати ты довольно рассудительна, — сказал командир, глядя мне в глаза. — Временами меня гложет ощущение, будто я подобрал с улицы ребенка и жду от него невероятных результатов, но моменты, подобные этому, лишний раз доказывают, что я верно выбрал тебя.
Мне были приятны его слова.
— Вечно серьезной быть сложно, и я все еще совершаю много ошибок по неопытности, — усмехнулась я, — но раз уж ты признаешь меня такой, наверное, мне не стоит беспокоиться?
— Не стоит, — согласился он. — У нас достаточно времени. Я всему научу тебя, — его низкий голос заставил замереть, а прищуренный взгляд, направленный на меня, пронзил грудь тонким, едва ощутимым разрядом.
— Как… как свою жену? — неловко спросила я.
— Хочешь замуж? — недоуменно спросил Заксен.
— Что?
— В нашем положении это бессмысленная затея. Если ты мечтаешь о церемонии, можешь забыть, у нас нет подходящего места. К тому же, с кольцом или без, ты и так моя. Здесь от этой безделушки нет никакого толку.
Когда я поняла, что имел в виду Заксен, мои уши покраснели от стыда, ведь я имела в виду совсем не это… Хорошо, что он не читает мои мысли, иначе прямо здесь и сейчас я бы точно провалилась под землю.
— Не нужно никаких церемоний и колец, — вместо признания согласилась я. — Это действительно совершенно не важно.
— Тогда что ты хотела?
Я имела в виду то, чем занимался Закс со своей бывшей женой, когда они оба научились получать удовольствие друг от друга. Нет уж, этого я вслух точно не скажу после того, что выдал мне Заксен.
— Ничего такого, — отмахнулась я и, чтобы избежать дальнейших расспросов, поспешила сменить тему: — Я недавно писала Финну. Мы договорились переписываться время от времени, но, видимо, он ждал от меня первого письма. Недавно он ответил, говорит, ему уже назначили жену, свадьба через полгода. Его суженую зовут Этель, и она настояла на том, чтобы они виделись как минимум трижды в неделю, потому что не хочет выходить за незнакомца. Финн говорит, что она тоже из семьи аристократов, и его родители просто в восторге от того, что ему попалась такая удачная партия. После удара, который они потерпели после изгнания сына, для них это вроде как дар свыше.
— Ему повезло, — пожал плечами Бранденбург. — Раскрытие большого дела наверняка повысило его репутацию. Останься Инес наверху, ему наверняка тоже поступила бы тонна заманчивых предложений.