— Наконец-то поступок, достойный преступницы! — проревел Заксен. Он быстрым движением швырнул мне свой короткий клинок.
— Защищайся! Покажи мне силу своего рвения к жизни, девчонка! — его глаза яростно блестели, улыбка была широка и как никогда жестока, весь его вид внушал мне непереносимый ужас.
Но я не позволю страху сковать меня. Я поймала клинок на лету и быстрым движением рванула на оппонента. Впервые чувствовала в себе столько сил, будто сейчас ничто не способно меня остановить. Я нанесла быстрый короткий удар, Заксен легко увернулся от него:
— Слабо! Ты хочешь жить или нет?!
Он нанес свой удар, я еле смогла отбить его: тяжелый и твердый, он легко бы убил меня на месте. Заксен не ждал ответа, несмотря на раненое плечо нападал быстро и сильно, отбиваться было тяжело, и у меня не было места для широких маневров. Но мой стиль — защита, я смогу устоять. Он оцарапал меня несколько раз, но раны совсем не серьезные, я могла их вытерпеть. Я методично отбивала мощные удары, пока не увидела брешь в его защите. Я рванула вперед, намереваясь ударить его, но передумала в последний момент, сменив направление меча и не прогадала: Заксен был готов к моему первому удару, но не ожидал хитрого трюка и запоздало отбил меч: клинок скользящим широким движением врезался в его плоть, мундир на груди быстро напитался кровью. Я хотела ударить в сердце, но его защита сбила удар, вместо этого направив острие в правую сторону.
Заксен болезненно стиснул зубы и яростным гепардом напал на меня, выбив из рук клинок и придавив ногой к земле:
— Наконец откинула свои глупые правила и ударила исподтишка, как настоящая преступница. Ты так же убила своих родителей? Вонзила нож в сердце по самую рукоять и смотрела, как угасают их глаза? — Заксен стоял надо мной черной непреступной статуей, его лица почти не видно из-за света, бьющего из-за спины.
— Нет! — я дернулась под его ногой, но он не дал мне двинуться с места. — Я никогда не убивала их! Я никого никогда не убивала!
— Говоришь такое и думаешь, я тебе поверю?
— Мне все равно, поверишь ты или нет. Моя совесть чиста, я никогда не делала того, в чем меня обвиняют. Для меня отнять чью-то жизнь, это серьезное решение, в отличие от тебя. Тебе все равно! Сколько ни убьешь — всегда мало.
— Типичная для тебя речь. Все эти жизни принадлежат мне, я могу забрать их, когда захочу и как захочу. В том числе и твою.
— Когда наиграешься.
— Именно, — оскалился он. — Хорошо, что ты не забываешь свое положение здесь.
Заксен перевел взгляд на отброшенный клинок и рядом нашел окровавленный камень, с которого все началось. Он проворчал что-то себе под нос, и резко ударил каблуком мне в солнечное сплетение, разом выбив весь воздух. Я скрутилась на месте, стараясь перетерпеть охвативший грудь спазм и дожидаясь, когда смогу безболезненно вдохнуть. Заксен тем временем отряхнул мечи от крови, вернул их в ножны и забрал с собой каменный нож. Он что-то бросил перед выходом, но я не услышала из-за заполонившего уши шума.
Когда я пришла в норму, Заксена давно уже не было, о его присутствии говорили только свежие капли крови, окропившие пол, стены и мою одежду. Камера выглядела как никогда жутко.
«Еще одна пережитая схватка со смертью… Сколько еще таких будет?». Мне не хотелось знать ответа. Еще меньше хотелось знать, какая из них окажется последней.
Заксен шел по пустым коридорам в лазарет, плотно зажав рукой кровоточащую рану. Девчонка оцарапала его не смертельно, но достаточно серьезно, раны казались глубокими, они все еще кровоточили и уже пропитали рубашку и мундир, красное пятно медленно спускалось к поясу штанов.
Когда Заксен открыл дверь в лазарет, Глиссаде за медицинским столом подготавливал какой-то аппарат. Врач отвлекся на звук, при виде командира его глаза удивленно расширились, он тут же без слов принес необходимые инструменты.
Заксен скинул форму и сел на стол. Глиссаде что-то вколол ему в вену и сказал:
— Обезболивающее скоро подействует, но пока придется потерпеть, ждать больше нельзя.
— Плевать, просто делай свою работу.
Глиссаде не нужно было повторять, он действовал быстро и четко, как настоящий профессионал. Врач остановил кровотечение, прочистил и зашил раны. Заксен стиснул зубы и стойко терпел пробивающуюся боль, не позволяя себе ни единой жалобы, ни намека на болезненный стон. Только брови время от времени хмурились сильнее и одинокие капли пота стекали по побледневшему лицу.
— На этом все, — сказал Глиссаде, зафиксировав повязку. — Я бы вам посоветовал в ближайшее время не совершать резких движений. Во-первых, швы могут разойтись. Во-вторых, — он легко улыбнулся, — будет адски больно.
Врач потянулся в шкаф за сорочкой, которая всегда лежала на случай, если одежду пациента нельзя будет использовать вновь. Глиссаде дал рубашку Заксену и спросил:
— Неужели снова покушение?
— Пха. еще чего. Сейчас ни один из них не способен противостоять мне, — сказал командир, застегивая пуговицы. — Я всего лишь заигрался со своим питомцем, и он решил оттяпать мне палец. У нее совершенно нет таланта к обучению, что за глупое животное, — Заксен подобрал окровавленные вещи и аккуратно сложил их в стопку чистой стороной наружу.
— Вы держите очень кровожадного любимца, сэр Заксен. Судя по характеру укусов, вас действительно хотели убить, — усмехнулся Глиссаде и принял серьезный вид. — Я не хочу мешать вашим воспитательным работам, но обязан уточнить: вы помните о нашей маленькой беседе? Я настоятельно прошу вас аккуратнее обращаться со своей игрушкой, пока мы обязаны делить ее. Мои исследования требуют много времени, а ваши неосторожные действия лишь отодвигают срок окончания нашей сделки. К тому же, я уже вложил в нее немало усилий, чтобы ускорить процесс, и очень не хочу ждать еще дольше.
— Тц… Ладно, пока я не буду трогать ее. Пей, кровосос, но не вздумай сожрать. Она не заслуживает легкого конца.
— Я так и понял, — улыбнулся Глиссаде. — Уверяю вас, чем быстрее я закончу, тем быстрее верну ее в ваше личное пользование. Кстати говоря, сегодня я ждал ее. Мы должны были положить начало следующему этапу. Значит, это по вашей вине Рут не дошла до меня?
— Нет, без меня она могла бы никогда не прийти сюда, — голос командира был спокоен. — У тебя на столе оказалось бы два свеженьких трупа. Или три в форме Гончих, в зависимости от исхода.
— Не уверен, что там произошло, но раз все живы я, как врач, не могу не порадоваться этому. Насчет девушки… — задумчиво сказал Глиссаде.
— Она в третьей камере. Можешь забрать ее, но не забудь вернуть на место. Я не в настроении искать ее по всему убежищу.
— Конечно, — кивнул Глиссаде. — Насколько я понимаю, вы намерены держать ее очень долго. Тогда я обязан попросить вас обеспечить ей должный уход. Нужно, чтобы она восстанавливалась достаточно быстро, чтобы я мог скорее закончить.
— Я не собираюсь кормить ее с ложечки мясом голубого омара, Глиссаде. Она все еще пленница. Хоть пока и имеет некоторую неприкосновенность, это не делает ее здесь почетной гостьей.
— Понимаю. Что ж, тогда у меня все. Доброго вечера, сэр Заксен.
Заксен забрал вещи, попрощался и направился наверх. Плечо и грудь ныли, но он шел прямо и ровно, не выдавая обжигающей тело боли. Оказавшись в кабинете, он шумно выдохнул и посмотрел на стол с ожидающей его работой. На сегодня почти не было дел, но он не хотел оставлять их копиться. Командир разобрался с бумагами примерно за час и уже был готов идти в спальню, как на глаза снова попалась папка с досье Рут. Она утверждает, что невиновна, но преступник на то и преступник, что использует любую выпавшую возможность, и сегодня она, наконец, доказала это. Но Заксен помнил ее взгляд, он действительно не похож на взгляд убийцы, в нем теплится живая воля. Как раз то, что Бранденбург собирался раздавить под весом своей ненависти. До сего дня.
Я лежала на кровати, ожидая спасительного сна, как вновь послышался знакомый звон. К камере пришел Глиссаде и поприветствовал меня.