С этими словами он удалился прочь. А я снова здесь. Черные стены уже роднее собственного дома… Только после теплого уличного воздуха здесь кажется слишком холодно, разгоряченное погоней тело как никогда остро ощущает ледяное кусачее покалывание сквозняка, стелющегося из-за угла. Ближайшие пару дней будут не из легких.
…
— Я смотрю, тебе нравится гостить у меня, — сон разбился о знакомый низкий голос.
Я присела на кровати, смотря на вошедшего.
— Похоже, тебе по вкусу жизнь по расписанию. Глядя на твой восторг от этого места, я подумываю организовать для тебя уголок у себя в кабинете. Буду кормить и поить, выгуливать во дворе, а после работы позволю приносить себе тапки. Временами разрешу гулять без цепи вокруг стола и лежать у меня на колене, пока я буду пить кофе. Я стану тебе хорошим хозяином. Что скажешь?
— Я искренне надеюсь, что это твое специфическое чувство юмора, а не настоящее предложение.
— Еще немного, и я всерьез задумаюсь о том, чтобы оставить тебя здесь насовсем, — хмыкнул Заксен. — Ты как верное животное, что жить не может без любимого хозяина. Всегда возвращаешься, стоит выкинуть тебя на улицу.
— Раз уж на то пошло, меня приводят сюда под страхом смерти на цепи и в наморднике, — пожала я плечами. — Не слишком похоже на любовь.
— Но по-своему очаровательно, — спокойный взгляд командира вкупе с низким веселящимся голосом оказывал на меня странное влияние. Хотелось услышать его снова. Это откровение пугает.
— Сколько прошло времени с моего ареста? — я решила сменить тему, обескураженная внутренним волнением. — Я уснула и не понимаю, какой сейчас день.
— Около девяти часов, если верить документу. Странно, что ты не проснулась, когда тебе принесли пищу, — он кивнул на миску у решетчатой двери.
— Оно и к лучшему, — вздохнула я. — Быстрее время проходит. Так, значит, сейчас примерно десять ночи? Что ты тут делаешь в такой час?
— Пришел услышать твою версию случившегося, когда увидел документ. Невинная сказка перед сном, — усмехнулся командир и сказал серьезно: — У тебя дурная привычка сталкиваться с Гончими, подобные дела принято расследовать. Если собираешься выкинуть что-то такое в следующий раз, будь добра хотя бы не попадаться нам на глаза, чтобы мне не пришлось тратить время на такую ерунду.
— Поверь, я пыталась, — хмуро сказала я. — В этот раз мне просто не повезло оказаться не в то время не в том месте.
Я рассказала ему то же, что ранее объяснила Гончей.
— Хоо, хотел бы я взглянуть на эту малявку, что засадила тебя, — сказал командир. — Так легко обставила тебя, перекрутила ситуацию в свою пользу. Я восхищен.
— Ты на ее стороне, да?
— Хитрая и изобретательная в таком возрасте. Быстро поняла правила мира, в котором родилась. Отвратительна как жительница вверенной мне территории, наверняка создает много проблем. Но весьма любопытна. Ты выносливее, быстрее, физически более совершенна, имеешь какой-никакой опыт службы полицейским за плечами. И в этом твоя слабость. Ты полагаешься на силу, которой здесь недостаточно, живешь по правилам, которые здесь не работают. Она же родилась на помойке и ведет себя как мусор. Мне нравится наблюдать этот контраст.
— Почему тебе по нраву такое? Это вечное состязание, дележка на слабых и сильных.
— Потому что так работает жизнь. Слабые всегда оказываются за бортом. Будь ты силен умом, духом или телом, сможешь удержаться в этом никчемном мире. Если сочетаешь в себе хотя бы два из этих качеств, сможешь добиться успеха. Справедливость и честь — это пустой звук, они не спасут тебя в момент опасности в мире вечной борьбы.
— Похоже, твой взгляд на мир давно устоялся, мне нет смысла спорить с тобой, мы не поймем друг друга. Да и я прежде не задумывалась о таких вопросах.
— Разумеется, ты слишком юна, и по непонятной мне причине, совсем не испорчена пережитыми предательствами. Не понимаю, это слабоумие, доброта или наивность.
— Я просто живу как живу, чувствую, что чувствую, и не копаю слишком глубоко, если это меня ранит. Что происходит с тобой, вынуждая видеть врага в каждом встречном, я не понимаю.
— Умение мыслить и видеть дальше своего носа, я полагаю, — хмыкнул он. — Завтра разберусь с твоим делом и решу, как с тобой поступить, — с этими словами Заксен открыл дверь и собрался уходить.
— Постой.
— Что еще? — он остановился.
— Можешь дать мне другую камеру?
— Хм? Чем эта плоха? — с интересом глянул он на меня.
— Холодно. Очень, — нехотя сказала я. — Здесь постоянно гуляет сквозняк.
Это правда. За часы, проведенные в камере, холод пробрал меня до самых костей, тело охватила легкая дрожь. Просить командира о помощи совсем не хотелось, но лучше так, чем замерзнуть тут ночью, когда температура упадет еще на пару градусов.
К счастью, он согласился без издевок и колкостей. Я оказалась в той же комнате, где сидела раньше.
— Выглядишь слишком довольной для такой мелочи.
— Тебе кажется. Хотя… Я не слишком-то рада находиться в заключении, но лучше так, чем узнавать, что собирался сотворить со мной Вудс. В какой-то степени даже хорошо, что меня перехватил другой Гончая. Если бы мне не удалось сбежать, этот день закончился бы куда хуже.
— Он угрожал тебе?
— И был настроен решительно.
— Хм… Я разберусь с ним. Не люблю, когда кто попало лапает мои игрушки.
— Я признательна тебе за помощь, конечно… Но я не твоя вещь.
— Это ты так думаешь, — ухмыльнулся командир и скрылся из вида. Вскоре в дали коридора послышался тяжелый гул закрывающейся двери.
В подземелье его штаба в пределах стен его территории спорить со словами командира было сложно.
====== Глава 7. Сон ======
Бранденбург в гордом одиночестве пересекал мертвые коридоры спящего штаба. Звуки тяжелых шагов гулко отскакивали от голых стен, ритмичное лязганье металла больно резало по ушам и неустанно множилось в уставшей от долгой работы голове. Неясное напряжение переполняло грудь командира, все его тело разрывало в клокочущей звенящей ярости, готовой вот-вот вырваться наружу во всей своей ужасающей мощи. Его жалкие ручные щенки действительно счастливчики, если до сих пор умудряются не попадаться ему на глаза. Он давно не видел ни единой души ни на улицах, ни в самом здании, что еще больше подливало масла в сердце его неудержимой пламенной бури. Воющие языки ослепляющего танца уже давно готовы забрать в свои объятия брошенную позабытую сородичами зверушку и унести ее в самое чрево изголодавшегося до крови зверя.
Заксен не видел куда шел, будто был совсем слеп. Он лишь почувствовал давление в ладонях, упершихся в шершавое дерево и с упорным нажимом отворивших старые двери. Зрение вернулось как по щелчку, невидимая рука соизволила повернуть рубильник выключателя и позволить командиру увидеть небогатое убранство безлюдной столовой. Почти безлюдной. Прямо перед командиром, всего в двух шагах, стояла миниатюрная девушка со светлыми розовыми волосами.
— Мелкая падаль… Что ты здесь забыла? — стальной голос командира вжал девчушку в каменную стену.
— Я… Просто хотела воды, — глухо отозвалась она.
— И решила как крыса обшастать мой штаб? — он подошел ближе.
— Нет… Я была только здесь. Пожалуйста, всего лишь один стакан, — взмолилась Рут.
— Ты хочешь пить? — низко прорычал он. — Так получай.
Командир схватил девчонку за воротник и направил мощную струю воды ей прямо в лицо. Девушка отворачивала голову и пыталась отгородиться руками, но быстро потеряла контроль над ситуацией и задергалась в руках Бранденбурга в непрекращающемся разрывающем кашле. Спустя несколько минут нескончаемых мучений она обмякла и повисла как тряпичная кукла. Заксен разжал кулак и позволил ей упасть на пол с низким раскатистым гулом. Он смотрел на бесчувственную девушку сверху-вниз, бесцеремонно разглядывая опустошенное измученное нежное личико. Командир сел перед ней, замахнулся и стремительно опустил руку на влажную холодную щеку. Хлесткий звук удара снова оглушил Заксена, но его метод сработал безотказно: девчонка сразу очнулась, поднялась и сейчас держалась за стремительно краснеющую щеку, смотря на мужчину блестящими глазами.