— Хорошее оружие. Спасибо большое, я очень признательна. Правда.
— Да? Тогда докажи это.
— Как? — я насторожилась.
— Постарайся не сдохнуть раньше времени, — хмыкнул Заксен.
— Твои наставления и проявления заботы… Знаешь, очень необычны, — честно сказала я, недоуменно глядя на него.
— Ничего не поделаешь, — он подставил руку под подбородок и оперся на подлокотник. — Если хочешь слушать нежности и подбадривающие речи, ищи их за пределами моего кабинета.
— Да нет, твой стиль неплох, — пожала я плечами. — Не похож на остальных, а потому по силе местами даже превосходит традиционный.
— Горе лишило тебя рассудка, если ты намереваешься подбодрить меня.
— Я просто рассуждаю вслух, — нахмурилась я, обескураженная его реакцией. — У меня нет привычки таить от людей свои чувства, потому и говорю, что думаю. Например, ты. Говоришь грубо, жестко, будто силой вырываешь с небес и бьешь головой о землю. Не уверена, насколько мне нравится это… Но по крайней мере способ и правда действенный. Охлаждает разум.
— Еще немного и я решу, что в тебе проснулся мазохизм.
Я молча взяла чашку и сделала еще один глоток. Все еще горько, но уже не так неприятно, как в первый раз. А если продолжу пить каждый день, вскоре может начать нравиться, не зря же люди влюбляются в этот вкус.
— Я поняла, — сказала я, глядя в глубину темной мути. — Ты как горький кофе. В первый раз невозможно вынести, а затем, пробуя каждый раз заново и открывая новые оттенки вкуса, начинаешь наслаждаться им. Ты такой же, — я прямо посмотрела ему в глаза.
— В таком случае не кофе, а сигарета, — ухмыльнулся Заксен. — В конце концов могу убить, — его лиловые глаза направлены на меня, в них ни намека на веселье. Снова этот взгляд, от которого от плеч до поясницы пробегает табун мурашек, тело охватывает внутренняя сладкая дрожь.
Я смотрела в глубину его глаз и пыталась понять, почему этот человек так странно влияет на меня.
— Смесь недоумения и страдания. Для тебя ведь вовсе не открытие, кто я есть на самом деле. О чем ты думаешь? — спросил он.
— О том, почему я перестала тебя бояться. И почему так много говорю того, что раньше сказала бы только близкому человеку. Меня раздражает та часть меня, что так верит тебе. Я злюсь на себя за излишнюю откровенность. Даже сейчас хотела бы молчать, ненавидеть тебя, как раньше, но уже не могу. Все хорошо, пока я не начинаю слишком много думать об этом, но, когда в голове возникает столько противоречивых мыслей и вопросов, уже просто не могу игнорировать их.
— Именно, слишком много думаешь, — вздохнул он. — Хочешь ненавидеть — вспомни, как я пытал тебя день за днем, подумай о всех жизнях, что я разрушил за время своего правления. Твоя нежная душа уже от этого должна утопиться в слезах. Раз не хочешь быть обманутой, перестань говорить то, что я могу использовать в своих интересах, и будет тебе счастье. По крайней мере перестанешь волноваться о том, что я услышал лишнее.
— У тебя все так просто. Хочешь ненавидеть — ненавидь, верить — верь, — я опустила глаза.
Вечные сомнения, бесконечные вопросы и догадки, надежды, мечты и сны… Все это выпивает меня, лишает сил и совершенно сбивает с толку.
— Ладно. Я воспользуюсь твоим советом и разберусь с тем, что меня беспокоит.
— Мудрое решение.
Я залпом допила кофе, перетерпела обжигающую горечь и резко встала с дивана.
— Думаю, мне пора. Я уже сделала то, зачем пришла, у меня больше нет причин оставаться здесь.
— Какая завидная решимость, — ухмыляясь, протянул Заксен. — Ладно, идем.
Он встал с дивана, повел плечами, разминая их и закрепил отложенный плащ. В это время я положила исписанные мной листки во внутренний карман жакета, взяла кинжал и ждала, пока Заксен прикажет подать ему руки. Он сковал их и направил меня к выходу.
…
— Чего я не ожидала, так это того, что ты доведешь меня до дома, — удивленно сказала я, когда Заксен закрыл за нами дверь и освободил мои руки.
— Всего лишь хотел убедиться, что ты не потеряешься в темноте, — издевательски усмехнулся Заксен.
— Какая забота, сэр Заксен, вы невероятно добры, — я шутливо поклонилась ему.
— Поклон мне от тебя? Ты явно все еще не в себе. Лекарства не пьешь? — он глянул вокруг в поиске флакончиков. — Это еще что? — он взял баночку, что отличалась от остальных, стоящих в ячейках ящичка Глиссаде.
— Это дал Адаже. Знакомый лекарь.
— В убежище есть медик? Неужели? — он с подозрением покосился на меня. — Судя по твоему сегодняшнему поведению, тебя надурили и с серьезным лицом вручили какой-то хитрый яд, а не лекарство.
— Я бы тоже подумала так, если бы Финн не переубедил меня. Похоже, они в хороших отношениях. Он своеобразный человек, но точно очень хороший доктор. Я видела Адаже в деле. Его профессионализм не вызывает сомнений, — серьезно сказал я.
— Эвклаз познакомил тебя с ним?
— Нет, — я покачала головой. — Мы встретились в Либералитасе. Адаже спас раненного Гончую. Эти трое ворвались к нам в аптеку. В тот день я и узнала, что Финн попал в Нижний мир. Я рада, что он не испытывает ко мне ненависти, хоть и больно осознавать, что ему приходится терпеть это место из-за меня.
— Что ж, прекрасно, — он вернул флакон на место и направился к двери.
— Уходишь?
— Как ты там говорила? У меня больше нет причин оставаться здесь, — он махнул мне рукой и вошел в темную пасть ночных улиц.
Неожиданно все обернулось. Он и правда опять привел меня к себе, дал прочитать документ и снова говорил со мной как… Не знаю. Может и не с другом, но не как надзиратель с преступницей. Мне нравится говорить с ним так. Его превосходство надо мной бесспорно, но оно больше не давит, не вынуждает бороться, не заставляет защищаться. Я чувствую себя на удивление спокойно. Относительно. Если не брать во внимание неясно откуда взявшееся волнение, трепет. Возможно, это небольшое осложнение после болезни. Скоро пройдет.
Я посмотрела на кинжал в моих руках, что-то екнуло во мне в этот момент. Кажется, я не видела оружия прекрасней и удобней. Не думала, что короткий кинжал мне может так подойти. Я не привыкла работать с таким миниатюрным оружием. Конечно, навыки обращения имеются, но он казался гораздо менее удобным в бою, а потому я отдавала предпочтение мечам. Однако, уверена, с этим кинжалом у меня не возникнет никаких проблем. У Заксена отличный вкус на оружие, он подобрал то, что идеально мне подходит. Интересно, это случайность или все же осознанный выбор? Может быть, когда-нибудь узнаю. А пока что попробую спрятать его.
Пожалуй, как раз на предплечье кинжалу самое место. Спрячу под рукав рубашки рукоятью к ладони, в час нужды у меня не должно быть проблем, чтобы достать его. Надо убедиться. Попробую закрепить.
Финн спешным шагом двигался по черным улицам, сосредоточенно всматриваясь в углы и тени. В каждом подозрительно темном месте ему мерещилась Рут, что сломанной куклой лежит на земле и взывает о помощи. Он всматривался в лица мерзнущих под стенами бродяг и молился, чтобы среди них не было ее.
— Снова! Это происходит снова! Пропала, исчезла, никак не найти… Она же обещала не теряться. Снова-снова-снова нигде нет! Сколько я уже брожу вокруг? Час? Два? Три? Да где же ты?! — он злился, метался, бормотал под нос так, что звук из его уст звучал как низкое утробное рычание.
Те немногие, что попадались по пути, шарахались от него как от огня, стараясь спрятаться в тени, но тем сильнее привлекая его внимание. Будто чуя их страх, он подходил ближе и глядел на них безумными яростными глазами, словно голодный хищник высматривал в темноте жертву сочнее.
— Черт! У меня нет на тебя времени. Сгинь! — рявкнул он в лицо истощенному мужчине, но быстро ушел сам в глубь черного переулка.
«Нужно проверить. Вдруг она уже дома, вдруг я зря трачу время здесь. Она же там, ждет меня! Как я мог допустить это?!». Он уже проверил ее дом не менее трех раз за эту ночь, но все надеялся увидеть свет в окне или хотя бы небольшую записку под дверью, адресованную ему, Финну. Он завернул за угол и остановился на мгновение: там, далеко в конце улицы в ее доме действительно горит свет! Он было дернулся ему навстречу, но сразу остановился. Оттуда вышел Заксен Бранденбург.