Егор подтолкнул собеседника:
— Зачем звал?
— Николаич звонил. Монзырев.
— И, что?
— Ты в интернет заходишь?
— Бывает.
— Так вот, на этой неделе там один прикол пользуется колоссальным успехом. Фото кинг-конга с гримасой зажмурившегося идиота и сопроводительная записка при нем. Мол так и так, вломился в дом пиндоса, ограбил, и мизансцену украсил тремя трупаками. Отпечатков пальцев, надо отдать должное, не оставил.
— В перчатках работал, значит?
Не обратив внимания на вопрос, Горбыль подитожил:
— И на том спасибо. Как же ты так подставился?
— А, и хрен с ним! Теперь не на службе. Выговорешник разве что на спину повесят, на часть собак фиг спустят, если найдут.
— Все шутишь? Да только есть одна проблема.
— Какая?
— Приходит сегодня по утряне к Монзыреву начальник полиции, кладет на стол перед ним распечатку фото с твоим фэйсом. Только ни с тем, что в интернете, а пропущенным через компьютер. Знаешь, довольно похожим. "Анатолий Николаевич, вы ведь военный в прошлом, — говорит. — Может знакомы с этим человеком?". Ну, посмотрел Николаич. Сказал, что фигурант ему неизвестен. Спросил, в свою очередь, с чего это мент считает человека на фотографиях военным? Тот в ответ: "Видно, — говорит, — что подготовка специфическая. Урка действовал бы по другому. В сейф гранату на вскрытие поставил».
— Подумал, может снимок уничтожу.
— Во-во. Значит говорит, либо действующий, либо уволенный в запас военный связанный со спецслужбами. Разбирается с-сука. Крученый! Монзырев не стал выяснять, откуда ветер дует. Мента на примету поставил, не любит он у себя под боком таких ретивых служителей закона, способных предать, да еще и нож шефу в спину сунуть. Позвонил своему человеку в правительство Московской области и выяснил, что за кипеш такой.
— Ну, и…
— Один из убиенных, дитятко богатенького Буратина, накопившего жирок капитала на посреднической деятельности в период кавказских войн, игре на бирже и естественно участвуя в аферах. Еще вначале двухтысячных чекисты вели его, имея информацию, что через его руки шли финансовые потоки из Саудовской Аравии, но доказательная база хромала, потом политика в стране поменялась, и он из афериста и шпиона перешел в категорию бизнесменов. Сейчас этот добропорядочный отец семейства рвет и мечет, подключив все связи, разыскивает того, кто отправил сыночка в страну вечной охоты. Так его уже лет десять никто не опускал. Зачем?
— А! Паровозом за амером пристегнул. Третий кто?
— Ну, т-ты даешь, убивец! Третий турок, официально, бизнесом промышляет. Как думаешь, найдет папашка кровника?
— Захочет на свою задницу приключений, найдет.
— Вот и я думаю, что найдет. Только по своим возможностям вы с ним в разных весовых категориях. Он ведь сам к тебе не полезет. Отдаст приказ, проконтролирует его выполнение и забудет. Согласен?
Задумавшись, Лиходеев откинулся на спинку стула, затылком прислонился к стене. Его взгляд уткнулся в окно, находившееся за Сашкиной спиной, выходившее на поле, поросшее некошеным сорняком, огороженное двумя рядами колючей проволоки и металлической сеткой, с КСП по периметру, оборудованному элементами фото— и видеонаблюдения. Казалось тишина, повисшая в помещении, ничуть его не напрягает. Майор пристально наблюдал за мимикой лица ветерана, пытался прочесть на нем полет его мысли, но тщетно. Надо было знать Лихого, упертый представитель гомосапиенс, если бы его даже резали по кусочкам, вряд ли узнали больше чем напечатано в словаре ненормативной лексики народов мира.
— Саня, может мне самому его навестить, приласкать пулей между глаз?
— Думай, что говоришь? Ну, приласкаешь этого, к рулю станет другой. Арсамирзаевы семейство большое. Кто бы ни пришел, помножить два на два, большого труда не составит. Тем более, семья держит целый штат советников, при современных веяниях, называемый аналитическим отделом. Ничего своим выстрелом не изменишь, разве что фору по времени отыграешь слегка.
— Так, что, прикажешь всю их семью обнулить, с бабками, внучками и племянницами?
— Ты еще ядерный заряд в центре столицы подорви, чтоб наверняка, всех. Если доживешь, вспомнишь о моем предречении. Лет через двадцать-двадцать пять, коренные москвичи будут иметь лица с чертами и мастью людей кавказской национальности, а менты у вокзалов, завидя в толпе белокожую рожу, будут проверять у нее документы.