В силу вышесказанного кажется вполне своевременным утверждение о том, что существует «правомерность и необходимость выделения трагикомического в особую эстетическую категорию, выявления ее природы и связей с другими категориями...» [166.436].
В гносеологическом аспекте в категории комического наблюдаются социально-субъективные моменты. Само комическое объективно, но его эстетическое содержание раскрывается через его оценку как такового. В этом его существенное отличие от категории трагического. Трагический герой чувствует и осознает трагизм своего положения (Гамлет), комический персонаж (Жур-ден) совершенно не осознает своего комизма. Для появления комизма необходима определенная отстраненность, обнаружение противоречия (несовпадения формы и содержания) развитым сознанием общества и индивида.
Как отмечал Анри Бергсон, «не существует комического вне собственно человеческого. Пейзаж может быть красивым, привлекательным, величественным, интересным или безобразным, но он никогда не будет смешным» [16.97].
И хотя Бергсон, говоря о комическом, понимал под человеческим чисто духовное его со^ржание (что связано с его общей интуитивистекой концепцией), чем ограничивал и искажал природу комического; в данном случае его наблюдение правомерно. Для него «комедия стоит гораздо ближе к действительности [духовно понятой действительности. — ЕЯ.], чем драма» [15.125]. Но через комическое человек познает, конечно, не только духовные стороны жизни, имеющие объективное содержание. И тем не менее он ближе к истине, нежели Платон, Аристотель или Гегель, которые считали комическое низшим родом эстетического именно за то, что оно было более близко к жизни, нежели более «совершенный» вид искусства — трагедия.
Так, например, Платон считал, что комическое не может быть предметом искусства, а коль скоро комедии пишутся и ставятся, то их следует показывать лишь рабам и иностранцам.
Аристотель считал, что комическое — это отражение некоторой ошибки или безобразия.
«Чтобы не далеко ходить за примером, — писал он, — комическая маска есть нечто безобразное и искаженное, но без [выражения] страдания» [6.V, 1449а].
В «Никомаховой этике» он вообще пишет о том, что насмешка (как грубая форма комического) является своего рода бранью и ее следует запретить, как законы запрещают некоторые формы антисоциального поведения.
Для Гегеля комическое также выступает как проявление рутинных форм жизни и искусства, потому что «комическое больше проявляется среди низших слоев современного общества... среди людей, которые раз и навсегда таковы, каковы они есть, и не могут м не хотят быть другими, неспособные ни к какому пафсь су...» [37.384]. '...-. | .
Социальное значение комического огромно не только как способ борьбы против рутинного, косного, но и в плане духовного саморазвития личности, наиболее полно выражаемое в ироническом. Ироническое, в эстетическом смысле, есть способность диалектически мыслящего человека не только осознавать свое совершенство и превосходство над окружающим миром, ибо он есть его вершина — мыслящий дух, но и способность осознавать свою ограниченность и несовершенство, что в свою очередь является стимулом самоусовершенствования, т.е. для отрицания этой ограниченности и несовершенства.
Как верно заметил А.Н. Лук, «умный человек критически относится к своим промахам, в отличие от дурака, который не признает их, а иногда даже гордится ими... Самокритическое поведение есть высшая форма разумного поведения» [96.63].
Глубоко диалектические мысли о природе иронии высказал К. Зольгер — немецкий философ (конец XVIII — начало XIX в.), стоявший между романтизмом и философией немецкого классического идеализма.
Для него ирония выступает условием вдохновения в искусстве, и вместе с тем через иронию объективная идея, погибая, воплощается в действительность. «У него ирония, — пишет В.П. Шес-таков, — момент развития объективной идеи, которая находится в бытие» [173.333—334; см. также 29].
В XX в. диалектика иронического была развита Томасом Манном, который определял иронию также как свойство искусства, и его творца — художника, которое поднимается над жизнью и духом. По Т. Манну, «искусство поддерживает добрые отношения с обоими, никому не давая предпочтения — ив этом качественно по природе иронично» [163.100].