Функция фабулы в трагедии состоит в том, чтобы показать, почему так, а не иначе складывается судьба человека. И чем убедительнее показана причинная связь, тем лучше фабула. Хорошая трагедия показывает горе или счастье, настигающее человека, как неизбежность, как нечто такое, что при данных обстоятельствах обязательно должно случиться и является закономерным.
Аристотель часто ссылается на драматические произведения Софокла как на яркий пример той железной логики, которой он требует от трагедии.
Искусство, по мысли Аристотеля, всегда менее совершенно, чем философия, однако характер и масштабы единства, которыми должна отличаться, в частности, хорошая трагедия, роднят искусство с философией. Трагедия по сравнению с другими видами искусства является наиболее совершенным видом подражания.
Различие эстетических воззрений Платона и Аристотеля. Если сравнить эстетические воззрения Платона и Аристотеля, можно сказать, что Платон рассматривает подражание как низшую функцию и считает, что искусство не способно на широкие обобщения, а представляет лишь индивидуальный взгляд. У Аристотеля общее внутренне присуще искусству, и поэтому трагедия может оказываться «философичнее и серьезнее истории»[33].
Сырой материал для искусства становится организованным, полагает Аристотель, когда ум соединяет отдельные элементы в определенных пропорциях. Первой ступени обобщения в познании соответствует первая ступень комбинации в искусстве. Такой ступенью может быть удачное сочетание красок в живописи или гармоническое созвучие тонов в музыке. Наиболее гармоничное соединение может быть создано не из подобных, а из противоположных элементов. Природа более тяготеет к противоположностям и создает гармонию из них, а не из подобий, говорит Аристотель. Искусство явно подражает природе в этом отношении. Так, в искусстве живописи комбинацией в картинах белого и черного, желтого и красного цветов достигается полное сходство с оригиналом. Точно так же в музыке сочетание разных звуков, высоких и низких, кратких и долгих, дает полную гармонию голосов. Метафора, отмечает Аристотель в «Поэтике», является признаком таланта, потому что слагать хорошие метафоры — значит, подмечать сходство в противоположных элементах.
Таким образом, согласно Аристотелю искусство проистекает из двух главных источников: интереса человека к воспроизведению жизненных явлений и его любви к творчеству.
В отличие от Платона Аристотеля ничуть не пугает то, что искусство доставляет удовольствие или наслаждение. Особое удовольствие способна доставить трагедия благодаря катарсису — очищению страстей от крайностей и чрезмерностей посредством страдания и страха.
Что касается отношения к художнику, Аристотель считает, что по своим психологическим качествам поэты не только не уступают торговцам и руководителям гимнастических школ, как заявил однажды Платон[34], но относятся к высшей категории граждан наряду с философами и государственными деятелями. Такой же темперамент и такие же физические свойства, какие требуются поэту, должны быть у философов, государственных деятелей и вообще у всех талантливых людей.
Поэзия, утверждает Аристотель, требует от человека особого таланта. Он должен обладать большим воображением и уметь перевоплощаться. Как раз эта способность перевоплощения, гибкость, характерная для «подражающей массы», низводит ее, по мнению Платона, на низшую ступень. «Талантливые подражатели», говорит Платон, могут изображать что угодно, но им самим грош цена. Он превозносит целеустремленность и единство функции: в описываемом им идеальном государстве один человек играет только одну роль.
С точки зрения Аристотеля, гибкость, столь характерная для поэта, в известном смысле характерна также и для философа. Быть высокоразвитым в умственном отношении — значит с исключительной гибкостью реагировать на специфический характер любого явления. В процессе познания душа философа как бы перевоплощается во все те объекты, которые он познает, точно так же как драматург, создавая пьесы, должен входить в роль всех действующих лиц. Талант и величие поэта и философа в равной степени заключаются в особой восприимчивости.
Аристотель считает, что особая талантливость поэтов и философов проистекает из органически свойственного их натурам меланхолического темперамента. Из-за черной желчи они легко возбудимы, легко поддаются любому настроению, беспокойны во сне, склонны к психическому расстройству. Тот, кто имеет в своем теле черную желчь в нормальной дозе, — гений; кто имеет ее в избытке — сумасшедший. Черная желчь эротична и способна нарушить равновесие человека, но она, заявляет Аристотель, также представляет собой то пламя, которое согревает талант всех одаренных людей.