«Даже в самой совершенной репродукции, — пишет В. Беньямин, — отсутствует один момент: здесь и сейчас произведения искусства — его уникальное бытие в том месте, в котором оно находится. На этой уникальности и ни на чем другом держалась история, в которую произведение было вовлечено в своем бытовании. Сюда включаются как изменения, которые с течением времени претерпевала его физическая структура, так и смена имущественных отношений, в которые оно оказалось вовлеченным»[8]. Следы физических изменений можно обнаружить только с помо щью химического или физического анализа, который не может быть применен к репродукции. Что касается следов второго рода, то они являются предметом традиции, в изучении которой принимается во внимание место нахождения оригинала. «Здесь» и «сейчас» оригинала определяют понятие его подлинности. Все, что связано с подлинностью, недоступно технической — и, разумеется, не только технической репродукции[9].
С чувством подлинности нередко сопряжена иллюзия, что эстетический объект уже давно был известен, что он уже был наш. «Невольное воспоминание» более ранних встреч с эстетически заинтересовавшим нас объектом внушает мысль о некой предопределенности: зритель и его объект встречаются как ранее знакомые.
Эстетическое видение, создающее ореол вокруг созерцаемого объекта, сообщает ему какого-то рода святость и внушает благоговение. О том, насколько сильным может быть благоговение, говорит, к примеру, то, что в Средние века даже самые уродливые изображения богоматери находили себе почитателей, и даже более многочисленных, чем хорошие изображения.
Самым бесполезным было бы говорить тому, кто признает некоторое произведение искусства или иной эстетический объект великолепным, что это не так. Существо эстетической привязанности заключается как раз в неспособности увидеть, что ее объект не обладает теми достоинствами, которые в нем усматриваются. Явление это известно и одновременно необъяснимо, на нем, в сущности, основывается всякая любовь.
Ореол, вне которого не видится предмет эстетического чувства, — самое непонятное в нем. Но если бы ореол отсутствовал, все эстетические предпочтения достались бы немногим избранным объектам, скажем, произведениям сюрреалистов, так что какие-либо изменения этих предпочтений оказались бы невозможными.
Эстетическая привязанность — не ослепление, а именно иное видение. Вряд ли верно, что оно идеализирует свой объект или что оно абстрагируется от его негативных черт. Эстетически предпочитаемый объект не есть нечто идеальное или очищенное с помощью абстракции, это всего лишь по особому рассматриваемый объект. И для конкретного, неповторимого индивида, быть может, такое его видение и является единственно верным. Во всяком случае, только оно позволяет в некоторых случаях «узреть красоту даже в безобразном» (Л. П. Карсавин).
Телесность эстетического видения. Характерной особенностью эстетического видения является его телесность. Эстетическое созерцание инкарнировано, оно телесно, или «отелесненено», детерминировано телесной облеченностью человека, специфическими способностями человеческого тела видеть, слышать, ощущать. То, что воспринимается и как воспринимается, зависит от строения человеческого тела и его конкретных функциональных особенностей, способностей восприятия в пространстве и времени. Только телесное устройство человека дает ему возможность созерцать мир в эстетическом ракурсе.
Функция эстетического познания мира никогда не сводится к работе чистого, абстрактного интеллекта. Интеллект не существует вне тела, вне физического организма, взятого в его естественном функционировании и движении и в окружении других материальных тел.
Фактор телесной облеченности субъекта эстетического восприятия сделался объектом эстетических исследований только недавно. Особое значение ему придает феноменологическая эстетика, подчеркивающая, что внешняя перцепция и перцепция нашего собственного тела меняются вместе, потому что они являются двумя сторонами одного и того же акта.
Эстетическое видение не является чисто познавательной функцией в ее готовой данности, в полном развернутом виде. В каждое конкретное время это видение является итогом как общего эволюционного развития человека (процесс филогенеза), так и результатом постепенного его формирования в процессе индивидуального развития (процесс онтогенеза).
8
9
См.: