Валерия Петровна крутнула ручку арифмометра.
— Я подсчитала, что маникюрша, педикюрша, портной и парикмахер сберегают мне в месяц два выходных дня.
Но тут ко мне вернулись стойкость и принципиальность. Я решил поставить ее на место.
— Не все можно измерять личной выгодой. А вы подумали о том, что поощряете «леваков»? Для вас, женщин, созданы парикмахерские, ателье, всякие салоны красоты с высокой техникой, сушуарами, бигудями и лондатонами. А вы бежите шить пальто к Сергею Прокофьичу, чесаться идете к Василию Кириллычу. Если все так будут делать — это что же получится? Анархия чистой воды.
— При чем тут анархия? — робко говорит Чуфлыгина.
— При том, — говорю я. — Надо прогрессировать, а не тянуть общество назад, к частному предпринимательству. Развивать и повышать уровень. Бороться за качество.
— А я, — печально говорит моя собеседница, — на завтра договорилась с точильщиком, дядей Васей. Он мне ножницы должен…
— Не принимать! Скажите ему: не принимаю, и все. А сами поезжайте в мастерскую. Есть такая в нашем городе. Даже, кажется, две. Узнайте в справочной адрес и поезжайте. А потом через недельку заберете свои ножи обратно. Там, кажется, с одиннадцати, так что вы это дело перенесите на субботу.
— Столяра с таким трудом нашла. Полочки для книг ему заказала.
— Отмените заказ немедленно. На Каляевской закажите. Вам на фабрике хоть черта на всю стенку сделают.
— Черта мне не надо. А на фабрике сделают через полгода, — хнычет она.
— Конечно, дядя Вася сляпает зам за три дня, — ядовито ухмыляюсь я и произношу речь в осуждение бессовестного дяди Васи.
Она ушла. Грустная такая. Но, видимо, поняла свою ошибку.
Обо всем этом я рассказал жене. Она убирала со стола посуду и возмущалась:
— Тоже мне графиня! Хочет и красиво выглядеть и времени чтобы поменьше тратить. Безобразие… Где сознательность? В какой она там комнате сидит, Сережа?
— В шестнадцатой, — говорю я. — Вообще, конечно, приятно, когда женщина не ходит растрепанная (я смотрю на голову жены), ногти у нее в порядке (я перевожу взгляд на руки жены), пальтишко по моде…
— Да… — рассеянно говорит жена, вытирая руки об фартук. — Конечно, ты прав.
Ровно через неделю я, уходя на работу, встретил на лестнице благообразного старичка с чемоданом. От чемодана чем-то одуряюще пахло.
Собственно, какое мне дело до этого старикана? Но почему-то именно в этот день голову моей жены украсила премодная прическа «Аспазия».
БРАТ ЛЕПИЛКИН ОТВЕРЗАЕТ УСТА
К бригадиру отделочников Батыгину подошел дюжий мужчина в ржавого цвета пиджаке, с коричневыми щеками и стоящей торчком густой рыжеватой шевелюрой. В руках он держал пачку картонок, напоминающих игральные карты.
— Чего тебе? — осведомился бригадир. — Выкладывай.
Тот молча потасовал свои картонки, выбрал одну и сунул ее под нос бригадиру.
«Принимайте на работу?» — прочитал тот.
— Ты что, немой?
Рыжий дядя снова покопался в картонках и вытащил другую: «Нет. В своих пяти чувствах».
— А я не глухой. Можешь сказать без бумажек, голосом, как люди?
Третья карточка гласила: «Молчу по убеждению». Не успел Батыгин разинуть рот, как посетитель заторопился и вытащил четвертую карточку: «Никакой я не сектант, а член братства молчальников. Исповедуем истину: не сквернит в уста, а сквернит из уст. Считаем: все беды от разговору. Молчание — золото».
Батыгин задумался. Принесла нелегкая братца-молчальника! Брать? Не брать? Вроде бы и не ко двору бригаде сектант. А с другой стороны, кадров не хватает, и сроки подпирают. К празднику объект надо сдать — кровь из носу, сказал прораб.
— А что ты, член братства, умеешь работать?
«Малярить. Плитку класть. Обои. Паркет. Стеклить», — сообщила карточка, вытащенная из бокового кармана.
— Да ты на все руки мастер! — развеселился Батыгин. — Ну как тебя там? Давай анкетные данные.
«Тихон Игнатьич Лепилкин. 1926. Русский. Образование за 4 класса. Б/п. Детей нету. Не подвергался. Не был. Не имею». Батыгин захохотал:
— Чего не был и не имеешь?
«Научных тр. и изобр., — приписал Тихон на обороте карточки. — Не подверг. — известно, репрессиям. Не был — на территории, временно…»
— Понятно. А как ты в школе учился? Тоже по немому методу?
«Самоучка. Помогала сестра-молчальница с высш. образ».
Таким же манером Батыгин узнал, что Тихон работал на стройке в этом же городе и уволился, когда объект сдали в эксплуатацию. Характеристика была не плохая и не особенно хорошая. Так, средняя.