Тогда Санька стал на путь дискредитации председателя колхоза, обзывая его старорежимным помещиком, крепостником и прочими позорными именами, которых набрался в учебнике истории. Произошел конфликт. Дошлый Санька побежал к секретарю парторганизации, а председатель стал умолять пионервожатую Зину Кулябко, чтобы она «пресекла» Саньку и его присных. И каждый остался при своем мнении.
Однажды, когда Наталья Васильевна, мать Саньки, а по совместительству заведующая свинофермой, обедала, а Санька штудировал «Советский спорт», в дверь заглянула свинарка Нюта.
— Васильевна, на ферму! Даная поросится!
Наталья Васильевна, накинув на плечи платок, побежала на ферму, а следом за ней помчался и Санька.
Сделаем небольшое отступление. Речь шла совсем не о той Данае, что флиртовала с золотым дождем. Дело в том, что председатель колхоза обладал тонким вкусом и животных своего хозяйства крестил по особым «святцам» — книге Н. Куна «Легенды и мифы Древней Греции». Так появился бык Зевс, белая телка Афродита, в просторечии Фроська, баран Тезей. Данаей звалась жемчужина фермы — элитная свиноматка. С трепетом и волнением ждали в колхозе большого события: Даная готовилась стать мамашей. И вот этот час настал.
Богиня разрешилась вполне благополучно. Она принесла тринадцать курносых, бело-розовых поросяток.
— А вот этот последыш хиленький, — скорбно сказала Нюта. — И глазками не смотрит. Как бы не помер.
— Да, почти не дышит, — согласился зоотехник. — Жаль малыша. Придется, видно, по акту списывать.
— А может, не приходовать его вовсе? — предложил председатель колхоза.
— Ты зачем здесь? — внезапно заметила Наталья Васильевна вихрастую голову сына. — А ну, марш домой.
Но тот, не обращая внимания на директиву, подошел к Кирееву и громко зашептал ему на ухо:
— Дядя Тимоша, отдайте поросеночка нам. Вы же говорите, он все равно помрет. А мне его жалко. Мы за ним ухаживать будем, может, и очумеет.
— Кто это «мы»?
— Мы: Генка, Федька, Ванюшка, Родька.
— Чего не хватало! — рассердился Киреев. — Надоели вы мне до болячки. То земли им подавай, то поросенка подари… А впрочем…
Председатель подумал немного, потом о чем-то пошушукался с зоотехником и, вздохнув, сказал:
— Ну ладно, Голован Акимыч, твоя взяла. Так и быть, отдадим поросенка. Только, чур, с уговором.
— Хочь целый час вверх торманом стоять согласен! — быстро сказал Санька, недавно выучившийся стоять на голове.
— Вверх торманом нам не требуется, а ты обещай, что больше не будешь требовать у нас земельный участок и дашь нам возможность спокойно соревноваться с другими нормальными колхозами, где нет таких шалберников, как вы.
Скорчив плаксивую рожу, Санька захныкал:
— Ты нас, дядя Тимоша, убиваешь. Мы всю жизнь о земле мечтали.
— Поживете пока безземельными, — твердо сказал председатель. — Больно жирно будет — и участок и поросенок.
Санька покряхтел, поглядел на поросенка, которому уже предсказали неминучую гибель, такого маленького и беспомощного, и сердце мальчишки дрогнуло от жалости. Выбор был сделай.
Так кончилась в жизни Саньки эра борьбы за землю и началась другая эра — поросячья.
Он принес своего приемыша домой за пазухой. По совету матери уложил его в старую заячью шапку и устроил на жительство в теплое место, на припечке.
Утром Голован собрал всю свою компанию и устроил на улице «род веча», где сообщил о случившемся. Его никто не упрекнул в том, что он мечту о земле променял на полудохлого поросенка.
— Конечно, жалко. Все живая тварь, — бабушкиным голосом сказал Санькин адъютант Федька Лопух.
— Выластим. Он у нас будет влоде как общий сынок, — поддержал самый маленький, Родька Желудь. — Сань, а можно, я ему пиложка с капустой плинесу? У нас сегодня пекли.
— Какого «пиложка»! — передразнил Санька. — Ему пока только диетическое питание положено. Вот подрастет — можно будет и пирожка.
Санька выговорил себе полное право протектората над поросенком, но «вече» решило, что жить сын Данаи будет по очереди у всех своих «приемных отцов».
Жизнь Саньки получила новое, богатое содержание. Он до смерти надоел матери всякими расспросами, то и дело бегал к свинарке Нюте за консультацией, а в сельской библиотеке украл книжку «Свиноводство».
В один прекрасный день Голован, вернувшись из школы, вымыл с мылом руки, пригладил мокрой щеткой вихры и отправился с визитом к председателю колхоза.