— А я кошку и не приглашаю, — заявил муж.
Убедившись в процессе дискуссии, что муж уперся крепко и его ничем не своротишь, жена изменила тон.
— Харитоша! — сказала она ласково. — Давай отложим поездку. Хотя бы на год.
— Не могу, — скучно сказал Косяков, запасшись выдержкой.
— В таком случае поедешь один. А кто тебе будет готовить? На общественном питании ты живо заработаешь язву двенадцатиперстной кишки.
— Поеду один, — упрямо сказал муж. — Начихать мне на кишку. Ничего с ней не сделается.
Вечером Дора Михайловна поведала о своем горе соседке по квартире.
— С места не двинусь, — клялась она. — Пусть живет один, как Робинзон, в этом Пустанае, или как его там.
Соседка помолчала, сделав скорбное лицо, потом пошла в свою комнату и принесла журнал:
— Я не смею советовать, Дорочка, но посмотрите сюда.
На обложке журнала красовалась чудная девушка с приятной улыбкой и роскошными каштановыми кудрями. Девушка стояла возле огромной кучи зерна и, по-видимому, была вполне довольна своим положением.
— Читайте, — посоветовала соседка, показывая пальцем в подпись: «Валя Пенкина из совхоза «Молодежный», одна из первых приехавшая на целину».
— Ну и что?
— Как что? А то самое! Развод ему дадут немедленно. Учтут, что вы сами отказались ехать с мужем на целину. Детей у вас нет, а Харитон Васильич — еще хоть куда. Читали вы «Битву в пути?»
Дора Михайловна задумчиво села на мокрую табуретку, с укором глядя на портрет потенциальной разрушительницы косяковского семейного очага.
Но Косякова предавалась этому занятию недолго. Называя мужа размазней, шляпой и тому подобными изысканными существительными, она все же знала ему цену и понимала, что такими мужьями бросаться не следует, если тебе перевалило за сорок и ты не Нинон де Ланкло.
Харитон Васильевич был поражен, увидев на полу шесть увязанных чемоданов.
— Ехать — так ехать вдвоем, — кротко сказала жена. — Кто тебя там будет кормить, бедного! Умрешь с голоду на куче урожая. Но не думай, что это навсегда. Вот уберем порцию этой люцерны или сурепки — и обратно…
…Путешествие протекало спокойно только до Пензы. А на этой станции в вагон принесли телеграмму из главка. Косяков прочитал:
— «Предлагается разыскать запасные части комбайнам. Груз осел Горьком».
— Какой там еще осёл, — сказала жена. — Осел в смысле сел? — Да успокойся ты! Я и сама доеду до целины. Подумаешь, невидаль. Возьми вот этот чемоданчик, в нем продукты, и сходи, пока поезд стоит. Совсем незачем тебе тащиться до Куйбышева.
И Харитон Васильевич слез, крайне озабоченный мыслью, удастся ли ему выполнить это первое поручение для родного совхоза.
Оказалось, не так это просто. Груз из Горького отправили в Рязань. Оттуда железнодорожники переадресовали в Ростов-Ярославский. Там рассудили, что это ошибка, и переслали его в Ростов-Дон. Ростовчане же решили отослать запчасти обратно отправителю, и ящики поехали в Днепропетровск. Груз мотался по разным станциям две недели, и столько же гонялся за ним Харитон Васильевич.
— Так я и знала, — презрительно заявила Дора Михайловна, узнав, что муж задерживается, — Проворонил запчасти. Только со мной препираться умеет, а когда надо оперативно дать по мозгам разгильдяям, — либеральничает. Разиня!
Еще больше проклятий посыпалось на голову Косякова, когда оказалось, что он увез чемодан не с продуктами, а с кухонной утварью.
— Как же я буду готовить? — негодовала Дора Михайловна. — сковородку, чапельник, терку — все увез, ротозей.
— Вы пока ходите в столовую зерносовхоза, — посоветовала соседка по общежитию, заведующая медпунктом.
…День посещения Косяковой совхозной столовой был переломным в жизни работников этого скромного учреждения.
Дора Михайловна хлебнула ложку борща, поковыряла лангет, а потом встала и без околичностей отправилась в каморку директора столовой.
— Недурная у вас столовая, — заявила она. — Скатерти чистые. Есть и соль, и горчица. Но скажите мне, умоляю, кто по специальности ваш шеф-повар?
Директор поглядел в глаза посетительнице и неожиданно для самого себя стал заикаться:
— Из-ви… извини… — лепетал его коснеющий язык.
— Вы о чем? — величественно спросила Косякова. — Я вас что-то не понимаю.
— Я прошу меня извинить, — взял себя в руки директор, — но за неимением специалиста-кулинара — мы взяли парикмахера.
И тут же он рассказал, что работать на фронте питания никто не желает, а все лезут на трактор или комбайн. Парикмахер тоже не хотел, но ему пригрозили стенгазетой, и он, со слезами, но согласился.