— Но как мы будем жить в такой жаре? Там даже речки нету! — чуть не плача взмолился Тотыр.
— Вам будут возить воду со станции Артезиан на вертолетах, — мгновенно придумал Бесол, — а жить вы будете в палатках, — вдохновенно врал он. — Правда, почты там нет, ваши родичи ничего не смогут вам послать. Но зато какое футбольное поле можно там сделать! Просторно! Свободно! Никто не мешает… Ну, чего расселись? Идемте. Шофер уже нервничает.
Но тут встал Тотыр, и, умоляюще склонив голову, попросил дать ему последнее слово.
На другой день с утра вся команда вышла полоть кукурузу. С непривычки дело у футболистов шло плоховато.
— Ты, огрызок дыни, разве так полют? — корил Виктора вратарь Дзибушка. — Для чего у тебя руки, с двух сторон к туловищу прикреплены? Для того, чтобы хвататься за мяч и зарабатывать для команды пенальти? Смотри, как Зарета работает.
— А ты и сам не лучше, магуса (лодырь), — огрызался Виктор, — кукурузу полоть — это тебе не старому хрычу Лексо голову красить…
— Тиш-ше ты! — зашипел Тотыр. Он первым увидел неслышно подошедшего председателя.
— Ну, как делишки? — осведомился тот. — Да, неважно. Так вы и на чурек не заработаете. Твоя бабушка, Тотыр, успевает втрое больше, хотя она и не капитан команды и не имеет спортивной квахикации… Кстати, она хочет вызвать тебя на соревнование. Что скажешь? Принимаешь вызов?
Футболисты угодливо улыбнулись и снова взялись за прополку. А Бесол уже хотел двигаться дальше, но его остановил и отвел в сторону Тотыр.
— Дело прошлое, мы крепко виноваты, — зашептал он в ухо старику, — очень просим, не передавай нас прокурору, а мы будем стараться, доведем выработку до нормы. Но скажи, да буду я жертвой за тебя, как это ты узнал, что именно мы, а не кто другой, шутили немножко по ночам в свободное время?
— Я узнал это своим секретным методом, — хвастливо сказал старик. — Правда, мне немножко помогла одна женщина. Кри… Кри… Я забыл, как ее зовут, очень трудное имя, даже не русское. Но она хорошо знакома прокурору. Хотя, правду говоря, я бы и без нее обошелся. Вон, смотри, сын мой, у тебя еще и сейчас на рукаве зеленая краска, которой вы мазали голову бедняге Лексо. Как тут не узнать! Я уж не ошибусь, не надейся. Так что впредь смотрите у меня. А если что, — и он сделал своей клюкой жест, не допускающий никаких сомнений. — А Лексо я еще всыплю, чтобы не спал во время дежурства… Да! А ведь за вами и еще долг перед колхозом!
— Какой еще долг? — перепугался Тотыр.
— А такой, что на празднике урожая вы должны будете победить команду «Изобилие», — объявил старик, — иначе будем заменять всю команду. Вон, к нам давно ребята из Моздока просятся… Поняли? Теперь все, — и он исчез в зарослях кукурузы.
— Еще гол!.. Два — ноль в пользу Бесола Бестаева, — с восхищением пробормотал Тотыр, — ничего не скажешь, железный старикашка. Хоть в ворота ставь! — и, вздохнув, капитан присоединился к своей команде.
ШУТКА МАМАШИ ДИССАГЕТ
Вы просите меня рассказать о наших наиболее известных женщинах? Хорошо, но нельзя ли конкретнее? Что именно вам нужно? Какие женщины вас интересуют? Врачи? Ученые? Артистки? Писательницы? А может, героини войны? Есть у нас они, есть. Но, думается, вы читали о них в газетах и всяких книгах. Да и в фильмах они не раз фигурировали.
Я вам лучше расскажу о своей мамаше Диссагет. Тоже довольно колоритная фигура и во всей Северной Осетии известная.
Она много лет работала заведующей колхозной птицефермой. А когда стукнуло ей шесть десятков, решили отправить ее на пенсию. Что же из этой затеи получилось?
Мамаша немедленно отправилась на заседание правления колхоза, подступила к столу, где сидели члены президиума, и во всеуслышание объявила:
— Слыхала я, уважаемое правление, что вы хотите дать мне пенсию и отправить на отдых. От всего сердца благодарю вас и сама прошу вас освободить меня от руководящей работы. Я ведь понимаю, что нужно дать дорогу молодым.
После этих слов мамаша лихо сдвинула косынку на ухо и продолжала:
— Но какой пес, какой осел сказал вам, что я кому-нибудь уступлю своих индюков, на которых потратила лучшие годы своей жизни? Пусть это вам и во сне не снится. И вообще, кто это придумал, тому я желаю всю жизнь ходить спотыкаясь.
Члены правления хотели было успокоить мамашу, но она и пикнуть никому не дала: