Конечно, в наше время утерей платка никого не растрогаешь. Загляните в стол находок — и вы со мной согласитесь. Я понимаю, если бы Дездемона утеряла аккордеон, холодильник или на худой копен импортный торшер, — ну, тогда можно было пойти на скандал. Но платок! Моя потеря была куда дороже. И то никто никого за глотку не хватал и шпагой не протыкал.
Впрочем, расскажу подробнее.
Было это в субботу, летним утром. Выхожу я на балкон, еще не умывшись даже, полюбоваться солнышком. И вижу: на соседнем балконе стоит Петька Митрохин, знакомый мне человек. «Козла» с ним забиваем, на рыбалку ездим. И все такое прочее.
И вдруг меня в его внешности поразила одна деталь. На его приветствие я ответил мелким кивком, а сам нырнул обратно в квартиру и спрашиваю жену:
— Клавдия, где моя пижама?
— Какая пижама?
— Фу, — говорю. — Вроде их у меня две. Известно, какая. Что ты мне на рождение подарила.
Между прочим, симпатичная была пижама. Штаны гладко-синие, а камзольчик в серую и синюю полоску. В общем, точно в такой пижаме сейчас Петька Митрохин красуется на своем балконе. Но об этом я жене ничего не сказал.
А она отвечает:
— Не знаешь, где твои вещи лежат! Сам их раскидает, а я ищи!
Стал сам я искать. Обыскался — нигде нету. А жена тут говорит:
— Совсем забыла. Вчера белье из прачечной принесла. Вон пакет.
У меня от сердца отлегло. Я даже ей благодушно намекнул, что, мол, не то что стирать, а уж и пакет развязать обленилась. Распутал веревочку. Расковырял белье. Нету пижамы!
Стала Клавдия перебирать вещички. Нету пижамы! Зато есть лишний предмет — чужая наволочка с дыркой.
— Привет, — говорю. — Куда девала мою вещь? Найди где хочешь.
Тут она мне заявляет, отстань, мол. Некогда ей, видите. Но я не отстал. Я вспомнил Шекспира.
— Пижама где моя? — реву в исступлении. — Смерть и проклятье!
— И чего бесится из-за пустяка? — удивляется Клава. — Пристал, как пластырь. Ошалел.
— Найди пижаму, я чувствую беду! — продолжаю я. — Меня обманывать? Я на куски тебя изрежу!
И мигом на балкон. А Петька Митрохин продолжает выпендриваться и даже, подлец, закурил сигарету.
— Святое небо! — кричу все в том же духе. — Откуда пижама эта у тебя?
А он отвечает:
— Тайна. Но тебе могу сказать по дружбе. Ее мне подарила любимая женщина. В знак вечной привязанности, — и хихикает, пуская дым колечками.
Вернувшись в комнату, говорю жене:
— Ты, как демон, лжива. Кому-то сбагрила мою пижаму.
Она, не обращая внимания на мои цитаты, говорит:
— Пойду-ка я в прачечную, это они, наверно, потеряли.
— Ну уж нет, — говорю. — Пойдем вместе. А то ты там стакнешься, и я не узнаю правды.
Пришли в прачечную. Объясняю девушке на выдаче, что, мол, нету пижамы. А вот вместо нее наволочка затесалась.
Девица, слушая одним ухом меня, а другим транзистор, говорит странные вещи:
— А что? Вам наволочка не нравится? Залатайте дырку — и еще вполне можно для гостей держать.
— А где пижама? — спрашиваем мы.
— При чем тут пижама? — начинает сердиться приемщица. — Вы же наволочку принесли, а не пижаму. Сами не знают, чего им надо. Избаловали вас. Стирали бы дома, если нашим сервисом не довольны.
Тут Клавдия объясняет, что наволочка не наша, а чужая.
— А зачем брали, если чужая? Там, наверно, хозяева с ног сбились. Ищут свою вещь. А вы унесли и как будто так и надо. Ничего себе клиентурой мы обзавелись!
От таких наглых слов я совсем вышел из себя.
— Подавитесь своей наволочкой, — говорю, — и найдите пижаму.
— Я тебе подавлюсь, алкоголик! За такое хамство и в милицию можно! — кричит прачечница.
Тут я по неосторожности ляпнул жене:
— Так и есть. Ты ее Петьке Митрохину подарила. За моей спиной.
Вот когда прачечница обрадовалась!
— Вот что! За счет государственного предприятия хотите свои убытки покрыть. Шиш вам теперь. А наволочку отдайте. Пока и ее не подарили своему знакомому Петьке.
Теперь Клавдия разъярилась:
— Кому нужно эту рвань дарить! Не видали вашей тряпки!
И так далее.
К тому времени позади нас очередь образовалась, советы дают, комментируют. Один дядька говорит:
— Они, бабы, все на одну колодку. Моя от меня водку прячет. В радиолу. До чего додумалась. И эта тоже. Надо же — мужнину вещь подарить. Низость какая. Ты ее потряси, чтобы понимала.
А Клавка говорит ему:
— Не твое собачье дело, паразит! Свою жену тряси.
На шум и крик вышла заведующая и спрашивает мою жену: