— Шиш-шист, — невежливо сказал Аркашка, — тетка Лелька, посмотри, как я научился падать! — и он брякнулся на пол. Таисья Петровна смотрела на него с восторженным умилением. Аркашка поднялся и попросил кушать. Я успокоилась.
Бабушка Тася приобрела над Аркашкой неограниченную власть. Стоило ей пригрозить, что не даст смотреть матч Спартак — Динамо, или Арарат с венграми — мальчишка становился шелковый.
Я уехала в командировку. На душе у меня было спокойно.
Вернулась я, когда Кульковы уже были дома. С трепетом переступила знакомый порог. «Как-то идут спортивные баталии? А, может, бабку уже «увольнили»?
Но родичи встретили меня приветливо и радушно.
— А где Аркашка? — спросила я вроде бы беззаботно.
— Где? — усмехнулся Анатолий. — На стадион пошли. Сегодня же наши с немцами играют. Бабке два билета прислал кто-то из ее питомцев. Бабка просто уникум! Обещала и мне достать билет на следующий матч… Ты знаешь, а она ведь и до сих пор их жучит. Я сам слыхал, как она по телефону выдавала, ты мол, Витька, плохой дриблер, а ты, мол, Санька часто на скамье штрафников сидишь. Как, мол, штаны еще не протер! А кого-то еще причесывала за то, что мяч передерживает. Ну, прямо судья международного класса! Пойди, погляди, что у них там в комнате делается…
Я вошла. На стене, над Аркашиной кроватью висела клюшка. Она была сплошь испещрена автографами и исписана. Прославленные хоккеисты страны желали Аркадию Кулькову успехов в спорте и надеялись, что он будет в числе тех, кто примет эстафету от нынешних корифеев.
Я вышла из комнаты на цыпочках.
ДВОЮРОДНЫЙ ПЛЕТЕНЬ
Дед Архипов вдовел уже давно, а со вторым браком у него не вытанцовывалось: незамужние бабушки микрорайона его начисто забраковали.
Вечерами, сидя во дворе на лавочке, сколоченной руками того же деда Архипова, бывшего краснодеревщика, ныне пенсионера, они с удовольствием перемывали ему косточки. Бабушка Сидорова специально для него изобрела слово «шалдырник».
— Цельными днями этим проклятым домином об стол колотится, — негодовала она. — Нет, чтобы за коврами или сапогами в череду постоять и какую десятку к пензии добавить себе.
— Бесхозяйственник! — вторила ей бабушка Зельц. — Мог бы и старинную мебель реставрировать. Она сейчас в моде. Тут уж не десяткой пахнет… Вы бы побеседовали с ним, Серафима Игнатьевна. Мне кажется, он к вам прислушался бы.
— Ну, что вы! — поднимала брови бабушка Люберецкая. — Нашли собеседника! Этот… Охримов… Арканов… ограниченный человек, о чем мне с ним говорить? Мне люди без интеллекта неинтересны.
Раскритиковав таким образом «жениха», бабушки переходили к обсуждению других злободневных вопросов…
Как-то в сентябре к моей сестре Татьяне (она жила в том же дворе, что дед Архипов и три бабушки) приехала в гости свекровушка Анисья Федоровна, терская казачка, с-под славного города Кизляра. Еще нестарая, статная вдова, с коричневым, во всю щеку румянцем. Вообще-то она постоянно проживала в станице, а в Москву наведывалась лишь в гости, повидать внука Аркашку, которого без памяти любила.
И сын, и невестка не раз уговаривали ее перебраться к ним на постоянное жительство, но она не соглашалась.
— А мне ни к чему. — У меня от птицефабрики пенсия, хата своя. Огород. Помидоры — с махотку величиной. Арбузы — во! Больше двух штук в чувал не влазит. А в Тереке у нас сазаны — во!
Но гостила у сына Анисья Федоровна с удовольствием. Нянчилась с внуком, стряпала и вообще вела дом. С невесткой она ладила прекрасно.
В один ясный, солнечный день, когда она колдовала у газовой плиты, Аркашка играл во дворе в Фантомаса. Натянув на голову старый чулок, он не заметил торчавшую из земли железяку, зацепился коленкой и заблажил на весь двор, призывая бабаню. Тут к нему подоспел дед Архипов, томно сидевший на скамье в ожидании партнеров для домино.
— Я за бабаню! — рявкнул он и поднял Аркашку на плечи. Тот моментально стих и огляделся. Понравилось.
— Дед! Неси меня домой, а то ухи буду щипать.
— Ишь, разбойник! — захохотал дед. — А куда несть-то?
— В третье парадное! — скомандовал Аркашка. — А потом скажу.
Так и отволок Емельян Петрович толстенького, увесистого Аркашку на шестой этаж. Правда, имелся лифт, но ехать на шее деда было куда занятнее. Когда Анисья Федоровна открыла им дверь, мальчишка хохотал во все горло, стараясь отвинтить от дедовой потылицы большую черствую бородавку.