Выбрать главу

Нервничая, я уже даже подумывала отказаться от этой затеи с полетом на шабаш, но упрямство все-таки взяло верх. И любопытство. И желание, оставшееся с глубокого детства, показать сестрам, что я тоже что-то могу! Понимаю, что последняя причина звучит крайне глупо и совершенно по-детски, и что никому ничего доказывать я не должна, потому что я не хуже их, я просто другая, но… как говорится, если что-то стукнуло в голову, то выбить это оттуда очень сложно. Особенно в голову, похожую на мою.

День показался мне очень длинным, но, наконец, на улице начало темнеть. От волнения у меня даже перехватило дух, и подогнулись ноги. Никогда со мной такого не было, честно. И из-за этого захотелось еще сильнее узнать, что же я увижу там, на горе Брокен, на главном ведьмовском шабаше года. От этих чувств я чуть не забыла надеть каан-ша. А, выйдя из подъезда, мне пришлось возвращаться — умудрилась оставить метлу дома. Интересно, на чем мое рассеянное подсознание собиралось лететь без нее?.. Хорошо еще, платье надеть не забыла! И еще один плюс — пусть волосы и отросли с января, но прическу пока еще делать было бесполезно.

Наконец, я покинула дом в полной боевой готовности и направилась в сторону парка, решив, что сегодня хватит и его. В том смысле, что там никто не увидит, как я взлетаю. Во-первых, сумерки. А во-вторых, мало кто смотрит на небо так внимательно, чтобы отличить летящую куда-то ведьму от птицы. Вот со стороны кажется — как их можно перепутать?! — а практика показывает, что большинство таки умудряются.

Сняв обувь и спрятав ее под приметные кусты, я поправила платье, глубоко вдохнула и выдохнула, и оседлала метлу, улыбнувшись загадочно, как настоящая ведьма.

Шабаш ждал меня.

Мы не похожи на киноактрис,

Мы ходим по Москве глазами вниз.

По внешности монахини скромней.

Ах, внешность, что ж скрывается за ней!

Но скрипнет в роще старая сосна,

В окно заглянет полная луна,

В глазах зажжется дикий огонек,

И обернется встречный паренек…

По метлам девоньки, сегодня ж наш черед.

И с визгом, хохотом, красавицы, вперед.

В глазах — огонь, в душе — кураж.

Айда, подруги, на шабаш!

Кого не встретим, точно будет наш.

Но вот и замуж, годы-то кратки.

Стирать мужьям их грязные носки.

Готовить борщ, растить детей,

Тушить пожар, ловить коней

И чахнуть от безвылазной тоски.

Но скрипнет в роще старая сосна,

В окно заглянет полная луна,

В глазах зажжется дикий огонек,

И чертыхнется встречный паренек…

По метлам, бабоньки, сегодня ж наш черед.

И с визгом, хохотом, красавицы, вперед.

В глазах — огонь, в душе — кураж.

Айда, подруги, на шабаш!

Кого не встретим, точно будет наш.

Но вот и старость, пенсия, инфаркт.

Судьба уж нам не сдаст козырных карт.

Все отгорело, пепел лишь внутри.

Ах, где ж вы, годы девичьи мои…

Но скрипнет в роще старая сосна,

В окно заглянет полная луна,

В глазах зажжется дикий огонек,

И поперхнется встречный паренек…

По метлам, бабушки, сегодня ж наш черед.

И с визгом, хохотом, красавицы, вперед.

В глазах — огонь, в душе — кураж.

Айда, подруги, на шабаш!

Кого не встретим, точно будет наш! [13]

Глава десятая

Ирония судьбы, но улететь мне никуда так и не удалось.

Как только мои ноги оторвались от земли, а я уже буквально услышала звуки шабаша, сзади раздался знакомый голос, выкрикивающий мое имя. Обернувшись, увидела Нику, которая бежала ко мне. На лице было нарисовано такое беспокойство, что я машинально опустилась на землю и кинулась к ней.

— Ника, что случилось??

Резко затормозив, волчица еле выдавила из себя:

— Там… там…

— Так, подожди, отдышись сначала, успокойся, — посоветовала я, придерживая ее, чтоб не упала ненароком. Это же сколько она бежала, что так запыхалась с ее-то физической подготовкой?!

Наконец, через минуту Ника смогла внятно объяснить, все еще тяжело дыша:

— Эврика, там брат приехал…

И все?! Я-то думала, случилось что-то с Лешей или с Олегом, или еще с кем-нибудь. Хотя, стоп…

Озаренная неожиданной догадкой, я бросила метлу на землю и вцепилась в плечи волчицы, тревожно заглянув в глаза:

— Ника, что с ним?!

От такого девушка аж опешила и попыталась отшатнуться, но я ей не дала. Собравшись с мыслью, Ника все-таки ответила: