— Он поел? — озабоченно спросил шкипер.
— Было предложено, — ответил Эл, — но он даже не прикоснулся к еде. Как я понял, он хочет только одного: вернуться на дерево.
— Хм-м-м, — проворчал Мак-Нолти. — Всему свое время. — Затем с видом благожелательного дядюшки он обратился к аборигену: — Как твое имя?
Сообразив, что обращаются к нему, зеленый принялся размахивать руками и разразился длинной тирадой. Говорил он быстро и мелодично.
— Понятно, — пробормотал Мак-Нолти, когда поток туземного красноречия иссяк, и вопросительно посмотрел на Эла Стоу, — Как думаешь, этот парень обладает телепатическими способностями, как те наши приятели, похожие на лангустов?
— Сомневаюсь. Я бы предположил, что умственное развитие этого существа — на уровне конголезского пигмея, а то и ниже. У него нет даже копья, не говоря уже о луке или трубке для стрельбы отравленными колючками.
— Ты прав, его интеллект не производит сильного впечатления, — глубокомысленно согласился Мак-Нолти. — Но все же надо достигнуть взаимопонимания. Мы пригласим лучшего лингвиста, чтобы он ознакомился с основами языка этого парня и попробовал его научить нашему.
— Давайте я попытаюсь, — предложил Эл. — У меня хорошая память.
Огромный, но очень пропорционально сложенный Эл двигался бесшумно благодаря мягким подошвам сапог. Аборигену не понравились размеры Эла и его горящие глаза. Зеленый отступил к стене, взгляд заметался по комнате в поисках спасения.
Увидев, что внушает пленнику страх, Эл остановился и слегка шлепнул себя по лбу — такой шлепок снес бы мою голову с плеч.
— Голова, — сказал Эл. Он повторил это движение с полдюжины раз, приговаривая: — Голова, голова.
Зеленый просто не мог не понять.
— Мах, — пролепетал он.
Вновь коснувшись головы, Эл осведомился:
— Мах?
— Байя! — пропел в ответ зеленый, постепенно обретая уверенность.
— Видите, это совсем просто, — одобрительно сказал Мак-Нолти, решивший продемонстрировать собственные лингвистические способности. — Мах — голова, байя — да.
— Не обязательно, — возразил Эл. — Тут все зависит от того, как он понял мои действия. Мах может означать голову, лицо, череп, человека, волосы, бога, разум, мысль, чужака или даже черный цвет. А если он сравнил мои волосы со своими, то мах означает черное, а байя — зеленое.
— Да, я как-то об этом не подумал, — огорченно пробормотал шкипер.
— Будем заниматься этим, пока не наберется достаточное количество слов, чтобы составить простейшие предложения. Тогда из контекста мы сумеем понять смысл новых слов. Мне потребуется два или три дня.
— Ну, тогда вперед. Постарайся, Эл.
Перейдя с пленником в комнату отдыха, Эл позвал Миншалла и Петерсена. Он решил, что три головы лучше, чем одна. Миншалл и Петерсен были отличными лингвистами и говорили на идо,[42] эсперанто, венерианском, высоком марсианском и низком марсианском — на низком лучше. Только они из всего экипажа могли дать достойный ответ шахматным маньякам на их собственном жаргоне.
Я нашел Сэма в оружейной — он сдавал уже ненужную экипировку.
— Видел из шлюпки что-нибудь интересное, Сэм? — поинтересовался я.
— Не слишком много. Полет получился совсем коротким — мы успели проделать сто двадцать миль. Ничего, кроме леса с несколькими полянами. Две поляны были побольше других, размером с целый округ. Самая большая примыкает к огромному голубому озеру. И еще мы видели несколько рек и ручьев.
— И никаких признаков цивилизации?
— Никаких, — Он указал в сторону коридора, ведущего в комнату отдыха, где Эл с помощниками пытались найти общий язык с аборигеном. — Наверное, мы просто не можем ничего увидеть с высоты. Все скрывает густая листва. Уилсон проявляет свои пленки — быть может, на них окажется что-нибудь, чего мы не заметили. Впрочем, я в этом сильно сомневаюсь.
— Должно быть, ты прав, — кивнул я, — Вы пролетели сто двадцать миль в одном направлении, этого слишком мало, чтобы судить о целой планете.