Он постоянно испытывает меня; хочет, чтобы я боролась, давит на мои границы, хочет проверить, есть ли у меня то, что ему нужно. Но почему? Ради чего? Есть ли что-то большее в играх больного и извращенного человека?
Я делаю последний глубокий вдох и выпускаю его, прежде чем вытереть ладони о пресловутые брюки, которые были полной пощечиной этому учреждению.
Повернув ручку на двери, я вхожу в главный офис для встречи с епископом. Коридор тёмный и жуткий, ведущий к дверям избранных должностных лиц. Тишина звенит в ушах, когда я делаю несколько шагов вперед. Подойдя к двери епископа Колдуэлла, я поднимаю руку, чтобы постучать, пытаясь стряхнуть нервы, как вдруг слышу чье-то шмыганье носом.
— Такова воля Господа, — слышу я тихий голос епископа Колдуэлла.
Там уже кто-то есть.
— Ты же не хочешь разочаровывать его, Брэди? — продолжает он.
Я поворачиваюсь, чтобы сесть на стул возле двери, ожидая окончания этой встречи, когда слышу плач. Любопытство заставляет меня прислониться к двери, чтобы послушать. Интуиция заставила мои ноги замереть на месте.
— Я не хочу его разочаровывать. Но мне страшно. Я запутался.
— Вот, вот, сынок, — говорит епископ Колдуэлл, слыша, как плачет мальчик, имя которого, как я теперь знаю, Брэди. — Ты знаешь, что говорит Библия, не так ли? Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Это Божья воля. Прими Святого Духа в свою жизнь.
Плач мальчика только усиливается.
Что-то не так.
Я берусь за ручку двери, поворачиваю её и толкаю дверь плечом.
Спотыкаясь, я вхожу в комнату и ахаю, в то время как мои ноги замирают на месте. При виде епископа Колдуэлла, стоящего над мальчиком, дыхание становится похожим на идею, которую мне ещё предстоит узнать. Его черная ряса задрана до пояса, пряжка ремня на брюках под ней болтается открытой.
Но именно ужас, написанный на его виноватом лице, раздражение в его тёмном, недовольном взгляде, кричат о всей непристойности происходящего.
18. Царствование
Застыв от страха с открытым ртом, я не моргаю с тех пор, как открыла дверь.
У меня отвисла челюсть, а в животе завязались узлы, в то время как плачущий мальчик выбегает из комнаты, проталкиваясь мимо меня и испытывая полное унижение.
Неужели мои глаза обманули меня? Действительно ли епископ Колдуэлл собирался совратить этого ребенка за закрытыми дверями под предлогом того, что это воля Господа?
У меня такое ощущение, будто на мою грудь что-то давит, а потребность дышать — это всё ещё мысль, оставшаяся в другой жизни.
Епископ Колдуэлл прочищает горло, просто поправляя рясу.
— Мисс Стрейт, — начинает он, обходя свой стол и садясь за него, как ни в чем не бывало. — Стук — обязательное требование в Академии Завета. Срыв уроков заслуживает дисциплинарного взыскания. Теперь, что я могу для Вас сделать?
Всё ещё ошеломленная увиденным, я не могу подобрать слов.
— В-вы… — я заикаюсь. — Ч-что это было? Что здесь происходило? — я указываю на то место, где перед ним сидел тот мальчик, пока штаны диакона были расстегнуты.
Он наклоняет голову, его грудь испускает тяжелый вздох, из-за глубоких морщин и зачесанных назад чёрных волос, в которых пробивается седина, он выглядит хуже прежнего.
— А что было?
— Я только что видела Вас…
— Ты видела, как я помогал ребёнку Божьему, Брайони, — перебивает он, откинувшись в кресле и поправляя поясок на своём круглом животе, набитом нездоровой диетой безбрачного мужчины. Он смотрит на меня вызывающим взглядом. — Итак, я спрошу ещё раз: чем я могу Вам помочь?
Он действительно собирается проигнорировать эту ситуацию, будто это пустяк. Будто мои глаза обманули меня, хотя я точно знаю, что это не так. Он поднимает бровь, словно слышит мои мысли. На его лице появляется выражение, слишком хорошо читаемое. Тонкие губы сворачиваются в трубочку, глаза сужаются. Слишком знающий взгляд. Никто тебе не поверит.
— В-Вам нужно было меня увидеть? — спрашиваю я, озадаченная тем, почему он продолжает спрашивать, чем он может мне помочь, когда эта встреча была по его просьбе. — Вот почему я здесь.
Его брови опускаются, лицо хмурится, прежде чем он садится вперед в своем кресле и заглядывает в блокнот на своем столе. Пока он перелистывает страницы, свет падает на крестик на его чёрных четках, отчего у меня в животе всё переворачивается от отвращения. Он качает головой, морща лоб.