— Разве не этого ты хочешь? — спрашивает он, наклоняясь к тому месту, где я сижу на своих икрах. Держа ремень обеими руками на расстоянии около полуметра друг от друга, он затягивает его на моей шее, и я вздрагиваю. — Чтобы дьявол запятнал тебя?
Когда он дёргает ремень в свою сторону, моя голова придвигается ближе, и я поднимаю глаза на человека в маске, стоящего перед мной. Что-то в его ремне на моей шее заставляет моё тело нагреваться от того самого похотливого удивления, которое я не могу сдержать, а сжатие нижней части живота заставляет меня хотеть прикоснуться к пространству между ног, чтобы получить хоть какое-то облегчение.
— Да, — шепчу я, а затем плотно закрываю глаза, ненавидя всё то, что я чувствую в его присутствии.
Я слабая. Позволяю ему управлять собой. Я борюсь с мужчинами в комнате под нами за эту самую свободу, которую я так охотно даю Эроу. Придут сожаления. И их будет много.
Его глаза сужаются, и я практически вижу его довольную ухмылку под маской. Он говорит медленно, продевая конец ремня через пряжку, эффективно застегивая ремень на моей шее.
— Вот это моя хорошая… милая… послушная девочка.
Что-то вроде хныканья вырывается из моего горла в ответ на его похвалу, когда он стягивает ремень через пряжку, пока он плотно не прилегает к моему горлу. Я даже не могу осознать, что чувствую в этот момент. Мое тело пылает от сексуального желания и страха, которые так легко смешиваются друг с другом. Я забываю, что должна чувствовать, когда знакомый туман снова окутывает меня.
— Стяни свои бретельки и обнажи себя для меня, — приказывает он с уверенностью, о которой я и не мечтала, и тянет конец ремня вперед, пока я не приподнимаюсь на колени.
Сдавливание снова вызывает знакомое скручивание в моём животе. Формируется голод. Я чувствую его в основании горла.
Потянувшись вверх, я стягиваю бретельки платья с плеч, позволяя своей груди поддерживать материал. Эроу тянется вниз, захватывает материал в середине моей грудины и тянет его вниз. Это движение обнажает мою грудь, прохладный воздух комнаты заставляет мои соски затвердеть. Я стискиваю зубы и закрываю глаза, чувствуя себя слишком обнаженной и неприкрытой.
Его грудная клетка двигается быстрее, чем раньше, и из его горла вырывается низкий звук. Он протягивает руку и нежно берет основание моей груди, слегка приподнимая её и проводя большим пальцем по покрытому мурашками соску, а затем опускает её и позволяет ей подпрыгнуть перед ним.
Невозможно отрицать удовольствие, которое возникает от чувствительных прикосновений его грубых, больших рук к моему телу. Я облизываю губы, прежде чем почувствовать быстрое покалывание от его руки, шлепающей по моей груди и заставляющей её покачиваться. Из меня вырывается стон, и я вздрагиваю от резкой боли, которая вызывает волну жара, проходящую глубоко между моих бедер. Он снова осторожно берет мою грудь в руку.
— Ты не зря была создана такой красивой, Брайони, — шепчет он, перекатывая мой сосок между указательным и большим пальцами. — Блять, ты идеальна для меня, — он стонет, грубо скручивая мой сосок, заставляя меня втягивать воздух. — Испорченный дьяволом маленький ангел.
У меня кружится голова от его слов, которые вызывают нездоровое желание, бурлящее во мне.
— Теперь умоляй, чтобы я разрешил тебе доставить удовольствие мне, — продолжает он, закручивая конец ремня вокруг своего запястья один раз, прежде чем схватить основание возле моего горла, притягивая меня плотнее к себе. — Мне нужно услышать, как ты умоляешь о моём члене в своём голодном маленьком ротике.
Мои глаза расширяются. Никто никогда раньше не говорил со мной таким образом, и я не слышала слов, подобных этим. Каждая часть мерзкая и тревожная, настолько, что я хочу искупаться в этой грязи, лишь бы удовлетворить его.
— Пожалуйста, — мои ресницы трепещут от ощущения того, как ремень затягивается вокруг моего горла, когда я говорю.
Он проводит рукой по брюкам, нащупывая свою эрекцию.
— Пожалуйста, что?
Я щурю глаза, не в силах произнести грубые слова.
— Это всего лишь слова, Брайони, — шепчет он, протягивая руку вперед и проводя тыльной стороной двух пальцев по моему лицу. — В полном выражении есть свобода.
Свобода. Свобода, которой я так жаждала.
— Пожалуйста, позволь мне обхватить его ртом, — шепчу я, чувствуя себя совершенно глупо.
— Обхватить что? — резко спросил он, надавливая.
Я сглатываю и чувствую, как горло сжимается под ремнем.
— Твой член, — шепчу я, тяжело дыша.
Это слово вызывает темный, надменный смех из-под железной маски. Дьявольский смех человека, который решил завладеть мной. Освободить меня от цепей, наложив на меня новые.