К счастью для меня, казначею Академии Завета хватило одного минета, чтобы развязать ему язык.
Кончив на лицо неофициального информатора Нокса, он рассказал, что Кэллум Вествуд устал ждать, пока секретное оружие Аластора Эббота разберется с делами. В церкви тоже было неспокойно, особенно после всех разногласий вокруг Брайони и ее скандальных похождений. Она втянула с собой добропорядочного Сэйнта, избранного, будущее этого прихода. Как я и предполагал.
Поэтому публикация видео в социальных сетях стала для меня простым решением, а для ее свободы — еще более важным. К сожалению, видео оказалось недостаточно, чтобы разрушить репутацию Сэйнта. Лисица, которая пыталась оттолкнуть будущего епископа Завета от Христа, должна была заплатить за свои проступки. Саму Дьявольскую Куклу.
Когда мужчин загоняют в угол, они вынуждены бороться. В данный момент Кэллум находится в своем углу, беспокойный и измотанный, правда о его прошлых решениях находится на грани освобождения. Давление на его замок нарастало до предела, и знать, что мне грозит война, было лучше, чем гадать, когда и где он нанесет следующий удар.
Я подтолкнул его к этому, и паранойя Аластора по поводу пропажи документов из его сейфа стала переломным моментом. Секреты, на которых держится этот институт, находятся на грани краха. Олигархия — на пороге краха. Мученики морали — на грани окончательного разоблачения.
Голоса доносятся в церковь, их тон отражается от парящих сводчатых потолков, с которых все еще нависают ангелы с затемненными глазами, любезно предоставленные вашим покорным слугой.
— Нет, не сейчас, — слышу я слова дьякона. — Иди в класс. Исповедь продолжится завтра.
Шаги продолжают приближаться, и я слышу, как она спрашивает: — А где епископ Колдуэлл?
Любознательная штучка, она знает, как неправильно поступил дьякон.
— Он помогает детям Божьим, Брайони.
Большие, тяжелые двери церкви снова захлопываются, оставляя жуткое эхо в огромном соборе, и я слишком хорошо осведомлен о том, что её ждёт.
— Если это из-за видео, то и Сэйнт должен быть здесь, — заявляет Брайони, но шаги лишь продолжают приближаться к тесной коробке, в которой я нахожусь.
Латунная ручка деревянной двери рядом с моей открывается, и дьякон входит в маленькую каморку слева от меня.
— Только епископ может совершать это таинство, — продолжает она, пытаясь привлечь его внимание, но он не слушает. Он уже внутри.
Давай, Брайони. Признайся в своих грехах, как я и просил.
— Сейчас, — приказывает он с другой стороны кабинки.
В ее молчании чувствуется нерешительность. Она знает, что это неправильно. Осознает надвигающуюся опасность, и все же что-то в ее сознании подсказывает ей, что нужно интуитивно довериться.
Не дьякону.
А мне.
Наконец она открывает скрипучую деревянную дверь в затемненное помещение и медленно закрывает ее за собой, прежде чем сесть на скамейку подо мной.
Она садится ко мне на колени, и прежде чем она успевает издать хоть звук, я закрываю ей рот рукой. Брайони удивленно подпрыгивает, но моя вторая рука тут же притягивает ее тело ко мне.
— Шшш, — шепчу я ей на ухо.
Она паникует, и ее мышцы напрягаются под белой рубашкой, когда она пытается вырваться из моей хватки.
Я не могу сдержать толчок бедер в нее; мой член уже встал от напоминания о грехах, которые мы разделили прошлой ночью.
Моя маленькая куколка была такой нетерпеливой шлюшкой для меня. Я не ожидал этого, но то, как она расцвела, заставило меня задуматься о том, как долго эта бедная женщина сдерживалась, чтобы стать настоящей собой и получить то удовольствие, на которое она имеет право.
Если рай действительно существует, как она считает, то он совсем не похож на то, что мы пережили в том доме. Ад — единственное место, подходящее для того огня, который мы породили.
Я облизываю ее шею, уверенно размазывая черную краску с моего лица по ее светлой коже. Она вздрагивает, откидываясь на мою грудь, ее дыхание наконец успокаивается, а руки медленно скользят по моим бедрам, обхватывающим ее, которые помогают ей ориентироваться в темноте.
Мы стали привыкать друг к другу в темноте. Она знает мой запах, как и я ее.
— Начинай, — властным тоном произносит дьякон.
Моя рука медленно проводит по ее губам, приоткрывая рот и переходя на подбородок. Мои пальцы движутся по линии ее челюсти, пока не доходит до ее шеи. Скользя ладонью вниз, я обхватываю ее шею, а другой рукой прокладываю путь по животу к краю юбки.
Не раздумывая, я откидываю часть юбки и грубо хватаю принадлежащую мне киску, притягивая ее маленькое тело еще плотнее к моему.