Я ещё больше сужаю на него глаза.
— Я знаю, что это был не ты.
— Как ты можешь быть так уверена? Ты же знаешь, что я бы всё отдал, чтобы испортить твой важный день, — сочится сарказмом он.
— Правда? — я спрашиваю прямо, мои брови поднимаются в удивлении.
Он секунду смотрит на меня сверху вниз, его глаза проводят взглядом к моим губам и обратно. От этого внезапного жеста мне становится не по себе, но совершенно в другом смысле.
— Нет, — вздохнул он, сарказм полностью исчез из его тона, а лицо приобрело смягченное выражение. — Нет, я бы не стал.
— Ну, тогда ладно, — говорю я, пожимая плечами. — Итак, можем ли мы забыть о проблеме, которую ты имеешь со мной? Я никуда не собираюсь уходить, Сэйнт, так что лучше бы нам найти способ работать бок о бок друг с другом, раз уж мы будем проводить большую часть времени вместе.
Magnus Princeps работает рядом с епископами в нашей общине, уделяя основное внимание изучению Слова и используя своё время для того, чтобы посвятить его обществу, занимаясь волонтерской деятельностью или преподавая студенческие курсы, пока не пройдет испытание, определяющее постоянное место назначенных должностных лиц, занимая официальный ранг в церкви. Это престижная честь для любого человека, но особенно для женщины.
Сэйнт занимает место рядом со мной на кушетке, опираясь локтями на кровать позади нас. Парень вздыхает и смотрит в сторону ванной, выпрямляя ноги и поправляя брюки.
— Думаю, ты права, — говорит он. — Впереди много волонтёрской работы. Много времени вместе.
Он смотрит в пол, пожёвывает уголок нижней губы, представляя себе это, а затем поворачивается ко мне лицом.
— Я знаю, что моя семья никогда не скажет этого, поэтому я скажу от их имени, — начинает он, пока мои нервы угрожают взять верх надо мной. — Поздравляю. Для меня большая честь занять своё место в церкви вместе с тобой.
Я закатываю глаза.
— Но?
Его лицо хмурится.
— Но что? И всё. Я поздравляю тебя с очень впечатляющей работой. Тут не обойтись без этого. Ты — сила. Значит, ничего не остается делать, как заключить альянс, верно?
— В чем подвох? — спрашиваю я, всё ещё с подозрением относясь к его переменам в поведении.
Он поднимает руки.
— Никакого подвоха, клянусь, — затем улыбается искренней улыбкой, которая переходит в серьезное выражение лица, когда он кивает. — Моей семье пора смириться с неизбежным и развиваться в ногу со временем. Я рад за тебя, Брай.
Он никогда раньше не называл меня Брай. Только бормотал слова бородавка, вредитель или вечное пятно осуждения. Я даже не была уверена, что он действительно знал моё имя в начальной школе.
Он наклоняется вперед, опираясь локтями на колени, сгорбившись, поворачивает голову ко мне и смотрит на меня глазами, которые почему-то тлеют, наши тела находятся ещё ближе, чем раньше, наши бедра практически соприкасаются.
Может быть, мой брат и прав насчёт него.
— Ну, спасибо, — шепчу я, и разговор становится странно интимным.
Его губы снова растягиваются в полуухмылке, а глаза смотрят на мои губы. Чувствуя жар, практически согревающий меня от его взгляда, я втягиваю их, потирая друг о друга.
— Прогуляешься со мной? — спрашивает он, и мои глаза падают на его протянутую руку, ожидающую, что я возьму её. — Я с удовольствием покажу тебе территорию.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, ища подвох. Но его глаза смягчаются, пока он стоит, всё ещё протягивая мне руку.
С быстрым вздохом и уверенностью лидера я вкладываю свою руку в его.
Альянс так альянс.
4. Беги
Мы идем рука об руку по поместью, пока он показывает мне территорию.
Глаза следят за нами повсюду, куда бы мы ни пошли, тихие шепотки разговоров плывут вокруг, плетя свои сети подозрений и сплетен.
— Будучи единственным сыном в семье, мне пришлось взять на себя роль носителя фамилии Вествуд в церкви, — объясняет он, указывая в сторону фонтана, чтобы направить меня туда, куда мы идем.
— Как тебе кажется, тебе пришлось вжиться в эту роль или ты выбрал её сам?
Он поворачивает голову вниз и смотрит на меня, ухмылка на месте.
— Умная, Брайони. Ты умная, — он хихикает, прежде чем его лицо становится серьезным. — Но я выбрал это. Я хочу этого. Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем принести епископский титул моей фамилии. Но меня увлекает не только титул, я хочу стать сосудом, в котором буду распространять слово. Что может быть почетнее этого?