Мы были просто двумя отдельными душами, запертыми в безжалостных рамках их больного и тревожного мира, встретившими разные судьбы, разные преисподние. Я поклялся этим голубым глазам, что она умерла не напрасно, как моя мать, пообещал, что уничтожу их, одного за другим. Поклялся ей, что найду дочь, которую они вырвали из ее рук, прежде чем оборвать ее жизнь, словно она и не человек вовсе.
Слезы Брайони возвращают меня в тот момент, когда она продолжает тихо всхлипывать в моих объятиях.
Она всегда нуждалась во мне, как и я в ней. Я — ее правда. Ее голос. Оружие, которое она использует по мере необходимости. Моя защита и преданность ей никогда не прекратятся. Пока мы не получим то, что принадлежит нам по праву. Сладкую, темную, безжалостную месть.
— Любого, — грубо шепчу я ей на ухо, пока мы оба смотрим на беспорядок, который творится перед нами.
Она переминается с ноги на ногу, ее задница трется о мою грудь, распространяя свое возбуждение по нижней части живота. Я снова становлюсь твердым при виде этого.
Я слегка отстраняюсь, чтобы еще сильнее погрузиться в нее, приподнимая ее на цыпочки.
— Мое доказательство перед тобой. Я прикончу любого, кто лишит тебя шанса на жизнь.
Мое освобождение еще не наступило. Находясь внутри нее, забирая жизни, я тверже камня, мой член наверняка уже течет в ее лоно. Она так крепко держит меня. Хватка ее уютной, податливой киски просто цепляется за мой член. Ее рука медленно соскальзывает со стены вниз между бедер, более чем вероятно дополняя ее собственное удовольствие и разрядку.
Моя голова падает на стену рядом с ее, рука сжимает пистолет, а я прижимаюсь к деревянной обшивке исповедальни от переполняющих меня ощущений.
— Думаешь о нем? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы. — Это Сэйнт заставляет тебя сжимать этот член внутри себя?
— Я не смогла бы, даже если бы попыталась, — отвечает она, задыхаясь.
Я врезаюсь в нее, чувствуя, как мой пирсинг проходит по ее внутренним стенкам.
— Тебе повезло, ты знаешь это? — я облизываю ее шею сбоку, прежде чем пососать кожу там, прикусывая ее плоть. Из ее горла вырывается стон, она наклоняет голову, чтобы я продолжал. — Повезло, что я догадался об этом. Ты защищала меня. Я мог бы убить тебя даже за то, что ты произнесла эти слова.
Я ускоряю темп, мои бедра грубо шлепаются о кожу ее полной подпрыгивающей задницы, трахая девушку с абсолютно противоположной мне моралью в доме ее Господа в качестве кровавого доказательства моей одержимости.
За всю свою жизнь я никогда не был так полностью очарован одним существом, особенно сейчас, после того, как узнал, какова она на вкус и что она чувствует рядом со мной. Брайони никогда меня не бросит. Я не дам ей такой возможности. Либо она выберет меня снова, либо мы оба покинем эту землю в двух темных углублениях, вырытых рядом друг с другом.
Ее стоны становятся громче, и она прислоняется головой к стене рядом с моей. Я зарываю пальцы в ее волосы, запрокидывая ее голову, чтобы смерть оставалась в поле ее зрения. Это послание должно закрепиться в ее извращенном маленьком сознании. Ничто не помешает мне защитить ее от мужчин, которые думают, что она принадлежит им. Ничто и никто не встанет на пути к тому, чтобы моя маленькая куколка осталась моей.
Когда я снова теряюсь внутри этой женщины, я чувствую острую боль от лезвия, разрывающего плоть моей руки.
— Блять! — я выплевываю в недоумении, делая шаг назад и выходя из нее.
Она быстро поворачивается ко мне лицом и сильно толкает меня в грудь. Я отшатываюсь назад, прежде чем восстановить равновесие в крошечной коробке, только для того, чтобы она снова замахнулась на меня этим чертовым ножом.
Моя грудь сжимается, когда я наклоняюсь, избегая удара, пока мои икры не упираются в скамью, заставляя меня упасть обратно на сиденье.
Брайони прыгает на меня, оседлав мои колени, в то время как мой член все еще лежит между нами эрегированный и мокрый от ее возбуждения. Она приставляет нож к моей шее, и я откидываю голову к стене, глядя на нее сквозь ресницы, переводя дыхание, когда мои губы растягиваются в дьявольской ухмылке неверия.
— Тебе больше не удастся у меня ничего отнять, — рычит она, вдавливая кончик лезвия в плоть моей шеи. — Никому не удастся.
Она не понимает, что эта пламенная страсть лишь активизирует мое безумие. Что дикость, скрытая глубоко внутри нее, наконец-то проявляется передо мной. Мне нужно причинить ей боль, чтобы просто кончить. Я жажду этого, как тьмы, в которой я процветаю.
Встав на колени, она поворачивает лезвие, пока его кончик не оказывается у меня под подбородком. Это действительно восхитительно. Мысль о том, что она на самом деле может одолеть кого-то, кто не боится смерти. Но я приму это к сведению.