— Всё, что тебе нужно, уже есть здесь.
Откуда он мог знать, что мне нужно?
— Что, если Мие, или Барету, или моим родителям понадобится связаться со мной? Как они смогут это сделать?
Всё, что я вижу, — так это то, как раздувается край его ноздри, выглядывающий из-под края толстовки, и то, как его руки сжимают руль, почти до такой степени, что лишили бы его жизни, если бы он дышал.
Опуская руку в сумку, висящую у него на груди, он достает мой сотовый телефон. Бросив его мне на колени, тот приземляется на юбку. Трясущейся рукой я проверяю его, отмечая, что батареи в нем нет, как и сим-карты. Мои глаза расширяются, в то время как страх угрожает задушить меня.
— Ты уехала искать своих, — он крепко зажмуривает глаза, как будто следующее слово причиняет ему боль, прежде чем снова открыть их, — родителей загород. Освещение твоих недавних действий заставило тебя запаниковать и отправило на поиски какой-то материнской поддержки.
Он выдумал целую историю о моем исчезновении. Я исчезла.
— Останови машину, Эроу, — спокойно говорю я.
Мои глаза закрыты, а рука лежит на пряжке ремня безопасности.
Он поворачивает голову в мою сторону, прежде чем посмотреть на дорогу, которая теперь полностью покрыта гравием. Я слышу, как он со щелчком закрывает двери.
Мой пульс учащается.
Он не имеет права управлять моей жизнью без моего права голоса. Если этот ненормальный мужчина чему-то меня и научил, так это тому, что я не позволю другому человеку или учреждению диктовать, кто я такая или как мне жить, даже если он, кажется, думает, что знает лучше.
— Останови машину, — требую я сквозь стиснутые челюсти, резко дыша через нос, чувствуя себя в клетке. — Останови гребаную машину или скажи мне, что, блять, ты пытаешься здесь сделать! Останови машину! — я кричу, мои руки сжимаются в кулаки.
Он ничего не делает, чтобы остановиться. Просто продолжает мчаться по гравийной дороге.
— Ты нуждаешься во мне гораздо больше, чем я в тебе, Брайони. Я уже говорил тебе это, — говорит он с волчьей ухмылкой, как будто его заводит мой гнев. — Особенно сейчас. Я имею в виду, давай просто подумаем, — небрежно продолжает он, глубже откидываясь на спинку сиденья. — Твои отпечатки пальцев есть на сейфе губернатора. Ты выставила напоказ свою маленькую распутную задницу всей школе, и всё это время пыталась шантажировать старого, доброго Сэйнта Вествуда своей собственной креативной формой сексуального шантажа. Ты последняя, кто видел недавно убитого дьякона, и ты, вероятно, уже залетела от отродья самого сатаны.
Он поворачивает голову ко мне, на его измазанном сажей лице самая безумная ухмылка, которую я когда-либо видела. По какой-то причине при таком освещении он кажется знакомым. Он мне кого-то напоминает. Но кого?
Он шантажировал меня, заставил нуждаться в нём. Это самая болезненная форма одержимости. Он манипулировал мной, заставив полагаться только на него и только на него одного в вопросах моей безопасности, защиты и сохранения целостности моей репутации.
Ярость нарастает в моей груди, когда всё это складывается воедино, моё сердце бешено колотится, в то время как теснота украденного джипа начинает давить на меня. Ногти впиваются в мои липкие ладони, когда гнев от предательства обжигает.
— Не волнуйся, малышка, — воркует он глубоким хрипловатым голосом, его рука находит верхнюю часть моего бедра. Пальцы скользят под подол униформы, которая кричит о невинности, вжимаясь в мою молочно-белую плоть черной кожей его перчатки. — Я помолюсь за тебя, — заканчивает он насмешливым тоном, прежде чем его улыбка расширяется в сторону гравийной дороги, и острые кончики его клыков сияют в своем восхитительном ужасе.
Я хватаюсь за его безымянный палец, лежащий у меня на коленях, и сгибаю его в сторону так сильно, как только могу, под его перчаткой, слыша при этом треск или какой-то хлопающий звук.
— Блять! — ругается он, быстро убирая руку с моих колен и осторожно снимая перчатку. Он поднимает руку перед своими горящими глазами, рассматривая палец, который теперь согнут под совершенно неестественным углом, и наверняка сломан на кончике.
Он хихикает про себя.
— Ты грязная сука, — говорит он, уставившись на свой палец с неотразимо красивой улыбкой.
Это странно. Он наслаждается болью, которую я причиняю ему. Я пользуюсь возможностью, чтобы скользнуть рукой к пряжке ремня безопасности, но его глаза тут же устремляются на меня.
— Нет, — резко приказывает он. — Даже не думай…
Прежде чем он успевает закончить предложение, я отстегиваю ремень безопасности, отпираю дверь и распахиваю её.