— Нет! — постаралась я натянуть улыбку. — Просто знакомый.
— Уф, меня зовут, — отсалютовала Саша, видимо, решив, что я хочу остаться наедине со знакомым.
— Да-да, иди, — согласилась я, чувствуя, как трясутся поджилки.
— Просто шикарно сегодня выглядишь, — отвесил мне комплимент.
— Есть ради кого стараться, — сказала мягко, давая понять, что на него никто не пытался произвести впечатление.
— Ты волнуешься.
— Нет, — соврала.
— Я вижу, как пульсирует артерия на этом прекрасном горлышке, — он протянул руку, но я отшатнулась.
— Я просила не нарушать моего личного пространства.
— Что здесь происходит? — голос негромкий, но такой вкрадчивый, что у меня мурашки по спине пробегают.
— Просто решил поздороваться, — улыбается Павлуша, как ни в чем не бывало. Словно это не он секунду назад смотрел на меня, как удав на кролика.
— Не удачное место. Я просил тебя держаться от нее подальше, — от этого тона становилось не по себе. Словно я сейчас видела и слышала не своего соседа, который буквально недавно клялся мне в любви. Другая сторона монетки, которая мне ещё не выпадала. И я знала почему. Потому что она не говорила ни о чем хорошем. Ее видели соперники на поле, когда он мчался, круга все на своем пути. А я всегда удивлялась, как с таким характером Назар играет в хоккей.
— Ничего криминального, Вершинин, — поднял Паша примирительно руки. — Мы просто немного подружились. Вот и все!
Б***ь, эта гнида сделала это специально. Я уверена. Потому что он догадывался, что Назар ни о чем не знает. И ведь я ни о чем не рассказала. А в глазах Вершинина, это ведь настоящее преступление. Чего ослушалась. И не важно кто виноват. По крайней мере, я не рассказала во время.
— Видишь, как я рад этой новости, — сверкнул взглядом, а затем протянул мне раскрытую ладонь, куда я незамедлительно вложила свою. И? Я знала, что мы не вернёмся в зал. Так и есть! Меня утащили на улицу, а там к парковке. Он не говорил. Делал все молча. И это было красноречивее любых слов. Он зол.
— Не молчи, Назар. Накричи на меня, обзови, если хочешь, но на молчи, — попросила я. Тишина давила, когда мы ехали.
— А что это изменит? Хотя нет. Я задам вопрос. А может два. Сколько раз вы встречались.
— Это пятая встреча.
— Он тебе причинял вред?
— Нет. Только пару раз хватал за запястье, когда я пыталась сбежать, — и тишина. Через пару минут снова осмелилась заговорить. — Я бы справилась, если что.
— Не справилась, — заверил он.
— Я смогла бы, — неуверенное, но последнее слово должно оставаться за мной. Я так себя приучила.
— Знаешь, я даже не хочу тебе предлагать попробовать.
— Я не маленькая девочка, Назар, — вскипаю, но тут же утихаю, понимая, как это звучит по-детски.
— Я знаю, — голос его тоже тихий. Прочищает горло, чтобы продолжить. — Но создаётся впечатление, что я тебе совсем не нужен, раз ты во всем можешь разобраться сама. Я тебе, конечно, благодарен, что ты пытаешься меня уберечь от своих проблем, но я тебе изначально дал понять, что готов разделить с тобой все. Но ты как будто меня не слышишь. Забралась в раковину, и талдычишь, как трехлетний ребенок «Я сама». Мне льстит, что в меня влюблена такая сильная и независимая девушка. Но я сдаюсь. Бесполезно бороться, когда делаешь шаг навстречу, а от тебя убегают, воздвигают стены, прячутся. За эти два месяца я так и не смог добиться твоего доверия.
— Я тебе доверяю, — в горле встаёт ком. Он несправедлив. Это неоправданные обвинения.
— Возможно.
— Ты меня бросаешь? — догадка бьёт хлыстом.
— Нет! Я тебя слишком сильно люблю, чтобы отказаться. Но я знаю, что эти отношения в итоге ни к чему не приведут.
— Если ты так скептически настроен, зачем вообще было все начинать?
— Ты сейчас абсолютно не права, Лисичка, — возражает он. И даже это его «Лисичка» звучит не так, как раньше.
Как он не понимает, что я не привыкла быть слабой. Мне нельзя надеяться на окружающих, потому что к этому можно привыкнуть. А потом окажется, что никто кроме меня самой мне помочь не сможет. И я бы могла сказать, что в случае с Назаром это не так…Но он прав…Я не доверяю ему на столько, чтобы переложить часть ответственности на его плечи. ОН ПРАВ! Но, черт, как же не хочется в этом признаваться.
Глава 12/2
Я в который раз убедился, что нихрена не разбираюсь в женщинах, а особенно в их желаниях. Можно было бы кричать о своей боли, безысходности и подобном, но нет. Не было ничего, кроме глухого ощущения опустошения. Даже не обидно совсем. И опять же, можно было бы смело назвать себя тряпкой и чем-то подобным, типа не борюсь за свою любовь, обижаюсь, как маленький. Но обвинять Лесю я не собирался больше. Она так решила, ей так удобно, значит, так надо. Нужно это принять, как есть, и менять ничего уже не будем. Поздно воспитывать личность, которая давно сформировалась. Мне оставалось только довольствоваться результатом, или вот как сейчас — не довольствоваться вовсе. Но факт оставался фактом, без Лисички я не смогу.