Она лишь произнесла: «Скорее всего ты прав» и ушла домой. Девушки! Странные и сложные создания.
А я? Что сделал я? Вызвонил Марка и Кита, а с ними уже отправился в бар, чтобы напиться. Вот так, взрослые мальчики решают свои проблемы. Напиться в зюзю, чтобы ничерта не помнить. Не самый гуманный способ, зато действенный. Ага! А потом ты просыпаешься со стесаными кулаками, алеющей скулой и с полной амнезией.
В каком-то роде это тоже способ избавиться от действующих проблем, и…заработать новые.
Проснулся я не просто так, а от того, что мне звонил менеджер. Телефон надрывно пел над ухом. Видимо, в состоянии невменяшки я его забыл около подушки, не удосужившись убрать подальше.
— Вершинин, ты какого хера творишь? Ты понимаешь, что это уголовка? Этот мудак на тебя заявление накатал.
— И тебе, доброе, — пролепетал я.
— Вот совсем не до смеха, Назар.
— Что случилось? — голова раскалывалась так, что хотелось выть. Когда Самсон снова заорал, пришлось убрать телефон подальше от уха. Ну его на***ер.
— Тише, у меня похмелье, — вставил между его матами.
— Б***ь, ты хоть понимаешь, что сделал?
— Я вообще них***я не помню. Помню бар, виски и все!
— Павел Звягин. Знаешь такого?
— О, этого му***лу знаю.
— Он в больничке. Побои сняты, заявление написано.
Мне прилетело фото, судя по которому, Павлуше просто была необходима медицинская помощь. Хотя сложно было узнать в этом месиве Павлушу. Вся левая сторона заплыла, отек от разбитого носа попер и под левый глаз. Сука!
— Это я так его?
— Потерпевший уверяет, что ты. Но свидетелей пока найти не удалось. Это тебя и спасает. Он помощник главы администрации. Ты понимаешь, что это дело просто так не замять?
Голова, которая ещё минуту назад нещадно болела, начала потихоньку соображать.
— А с алкашкой в крови, последствия могут быть хуже, — догадался. — Можешь не подпускать их ко мне пару дней?
— Попробую.
— Будем думать, Самсон. Надо обелить мое имя.
— А ты что вообще на него полез?
— Видимо, от того, что он преследовал мою девушку.
— Она даст показания?
— Мы вчера немного повздорили.
— Желательно, снова помириться, — заявил Самсон.
— Постараюсь, — вздохнул, понимая, что выльется мне эта ситуация в кучу растраченных нервных клеток, в круглую сумму, и…недоверие со стороны Олеси. Вывод о последнем я сделал уже намного позже, когда имел возможность с ней говорить.
Отходил от новостей и своего состояния долго. В голове роились мысли, перебивая друг друга. И в итоге я сделал вывод, что готов нести наказание за избиение этого куска дерьма. Да, я ни сколько не жалел о содеянном, пусть даже не помня это. Жаль! Хотелось бы.
Бабуля набрала меня чуть позже, чем Самсонов. Видимо, тоже до нее слухи дошли. А может, подруга пожаловалась. Но разговор я имел неприятный. Я старался изо всех сил не разочаровывать ее, всегда был хорошим внуком. Но такого простить она мне не могла. И это было обидно. Хотя глупо было ждать поддержки. Это Марк скажет, что я правильно поступил. А для бабушки насилие всегда было злом. Вот обо мне и сделали вывод.
— Ну, не нравится он тебе, я это с детства знаю, ну зачем с кулаками?
— Так получилось, — слабо оправдался я.
— Разве я тебя плохо воспитывала?
— Нет, что ты? Отлично!
— Я вырастила уголовника, — вывод был неутешительный.
— Ты вырастила то, что вырастила. И за один неверный поступок люди не становятся уголовниками.
— Осуждаю.
— Принято. Я тебя понял. Могу как в детстве пообещать, что больше так делать не буду.
— Ага, и все равно делал. Олеся как? Девочку тоже в этот маразм втягиваешь?
— Видимо, ещё не знает, потому что ничего ещё не прилетало.
Раздался звонок в дверь. Неужели за мной уже пришли? Ну, а что? Заявление есть. Самсон хоть и пустил адвокатов в дело, но это не меняет сути.
— Все, бабуль, не могу говорить. С радостью послушаю нравоучения чуть позже.
— Паяц!
На пороге Лисичка. Стоит, смотрит ошалело, будто видит в первый раз. А я не знаю с чего начать, потому что вчерашний разговор был достаточно тяжёлым, а сегодня меня уже ждёт тюремная баланда и небо в клеточку.