...Пару раз я видела ее стоящей у пивных ларьков и тоскливо глядящей на пьющих мужчин. Если бы я не знала ее историю, то так же, как и другие, подумала бы, что это опустившаяся бомжиха мучается с похмелья и ждет пустые бутылки или остатки пива. Но я-то знала, что это – исстрадавшаяся женщина, мать, стоит в жадной надежде увидеть парня, так похожего на ее сына, который навсегда остался для нее молодым...
Продвинутая (рассказ)
Я иду в книжный магазин, расположенный рядом с домом Маргариты Борисовны, и вижу ее разговаривающей с местной бомжихой – кореянкой Зойкой... Стоя ко мне спиной, Маргарита Борисовна не видит меня. Я останавливаюсь неподалеку, не желая прерывать оживленную беседу двух женщин.
– Зоя, ну почему вы пьете?! Жизнь так прекрасна и удивительна! – с трагическим отчаянием в голосе восклицает Маргарита.
– А выпьешь – она еще прекраснее и такая удивительная – ты себе представить не можешь! – оптимистично отвечает ей собеседница.
– Вы так много теряете из-за своих выпивок! – продолжает увещевать опустившуюся женщину моя приятельница.
– Чё это я теряю? И чего ты, трезвая, нашла? Собаку, что ли, которая тебя на веревке таскает, или ты ее, не поймешь вас: то она тебя тянет, то ты ее... Дак я тоже могу собаку, да не одну – вон их сколько у помойки бегает! – привязать и таскать, как Сонька сумасшедшая с кобелями своими черными. Экая невидаль! Чё я потеряла-то? А получила много: вон у меня сколько друзей! Это ведь они меня поят. У тебя есть столько друзей, чтобы они тебя бесперебойно выпивкой обеспечивали? Нету! А у меня есть. И все через это дело, – горделиво заявляет Зойка, щелкая себя по горлу.
– Ну это же вас губит, поймите, Зоя! Я прекрасно помню, какая вы были еще два года назад: молодая, симпатичная. А сейчас? Посмотрите на себя! Подурнели, состарились, – не оставляет попытки направить на путь истинный свою знакомую Маргарита.
– Чё мне на себя смотреть? Я себя и так помню. Как молодая красивая была так и осталась. Куда красоте деться? – недоумевает нечесаная, оплывшая, вся в синяках, грязная бомжиха. – Я всегда красотой выделялась. И в классе самая красивая была, все мальчишки за мной бегали. Да и сейчас все мужики вокруг мои. У кого хочешь отобью. Вот был бы у тебя мужик – и у тебя бы отбила, у трезвой... Сама лучше на себя в зеркало посмотри: не пьешь, а красивше меня, что ли?
– Что вы нас сравниваете! Я намного старше вас! – восклицает Маргарита.
– Вот видишь, ты не пьешь, а старость и до тебя добралась. А я пью, но ко мне она еще не скоро в гости. Мне месяц назад двадцать семь исполнилось, вот и праздную... Что, за свой день рождения и выпить нельзя, что ли?
– Месяц прошел, а вы все еще празднуете?!
– Ну ты даешь, мать! – ухмыляется Зойка. – Я же год этого дожидалась! Год ждала, и одним днем обойтись должна, по-твоему? Да если в один день столько выпить, так сразу концы отдашь. Нет, я лучше постепенно буду праздновать... Да меня еще и не все поздравили! Кого встречу, говорю: «А у меня день рождения». Они мне: «Айда, выпьем!» Из уважения... Я что, за свой день рождения выпить не могу, если я его год дожидалась? Это же день рож-де-ни-я!!! Не будь его, и меня на свете не было бы. С кем бы ты сейчас говорила, а? Двадцать семь лет мне, а ты – «состарилась»! Тебе самой-то сколько? Семьдесят уж, поди?... Вот ты и состарилась, хоть и не пьешь. И что, отогнала от себя старость? Спряталась от нее? Это ты свой день рождения, поди, вовсе не празднуешь, тебе бы лучше вообще бы их не было, дней-то этих, потому что они тебя уж не к старости, а к смерти близят... Ладно, не горюй, мать, все там будем, – подбадривающе хлопает Маргариту по плечу бомжиха. – Говорят, в раю-то лучше, еще лучше, чем здесь. Не горюй: здесь живем, как короли, в свое удовольствие, а там-то еще лучше жизнь обещают.
– Но, Зоя, чтобы попасть в рай, – ухватилась за возможность убедить бомжиху встать на путь истинный ярая атеистка Маргарита, – нужно вести себя здесь, на земле, хорошо, постараться исправить свое поведение!
– А чем тебе мое поведение не нравится? Чё я сделала такого? Убила кого? Ограбила? Утащила у тебя чё-то? Чем оно плохо? Это тебе, поди, крыса эта, Светка, наябедничала, что я ее побила? Знаю, знаю, вы с ней все время шушукаетесь. А она тебе сказала, нет, за что? Она у меня мужика отбила с бутылкой вместе! – гневно восклицает возмущенная Зойка. – Поняла?! Я мужика у ларька поддела, на бутылку уговорила, идем с ним, у него бутылка уж в руке, а тут эта крыса со своими улыбками на готовенькое: «Возьмите меня с собой!» Я ей: «Пошла отсюда!» Понимаешь, такое у меня состояние, что я бы и одна бутылку враз опрокинула. А тут мужик еще, да она, гадина, лезет. Мужик ей: «Пойдемте, всем хватит». Я говорю: «Нет, не хватит! Вали отсюда». Вижу, она и не собирается меня слушаться, тогда пнула ее. А мужик за это меня пнул, да больно так! Я пока корчилась, он ее подхватил и смылся с бутылкой вместе. «Ну, – думаю, – погоди, ненадолго ты от меня ушла». К вечеру отыскала ее пьяную, даже разговаривать не стала: она же пьяная, ничё не соображает, чё с ней говорить? Сразу избила ее, без разговоров...
И чё, из-за этой крысы меня в рай не возьмут, что ли? Ничего себе заявочки! Надо было это дело так оставить по-твоему? Чтобы она и в другой раз такую подлость устроила: и мужика уведет, и бутылку. Ведь я все сладила, а она на готовенькое, гадина! И за это ее – в рай, а меня под зад коленом оттуда, да? Так нечестно, тетя... Да я эту Светку, если меня из-за нее в рай не пустят, так изобью, что сама побежит за меня просить. Вот увидишь! Я и так хотела ее снова побить. А сейчас побью, конечно... Пусть хоть кому жалуется!
– Зоя! – умоляюще взывает Маргарита. – Ничего мне Света не рассказывала, не бейте ее, пожалуйста.
– Побью! – мстительно обещает собеседница.
– Я совсем не Свету имела в виду, когда говорила о плохом поведении. Я имела в виду ваш образ жизни, стиль... И эти компании мужчин вокруг вас! Это же все очень плохо!
– А чем тебе мужики не нравятся? – недоумевает бомжиха. – Свой, поди, плохой был, вот и думаешь, что все такие. А ты своего с другими не равняй! Не все плохие, – назидает Зойка. – Давно уж, поди, свой-то умер?
– У меня никогда не было мужа, – признается Маргарита.
– Ну вот! – восклицает собеседница. – У самой ни одного не было, а откуда-то знает, что мужики – это плохо... Или рассказал кто об этом, а? Им не верь, мне верь: мужики – это хорошо! Точно говорю. Их вон сколько у меня было. Или завидуешь, что у меня много, а у тебя ни одного, а, тетя? – игриво толкает Маргариту локтем в бок Зойка. – Я бы с тобой поделилась, да на тебя не клюнут – стара ты для них... Мужикам внешность нужна, копаются они в бабах-то, – сообщает коротконогая, беззубая Зойка Маргарите. – У меня потому их и много, что я налицо красивая и молодая. А к тебе их не заманишь. Если только совсем пьяные будут...
– Но, Зоя, у женщины привлекательным должно быть не только лицо. Вы должны это понимать. Может быть, поначалу привлечет внешность. Но потому будет интересовать то, что у вас внутри. И это внутреннее нужно сделать не менее привлекательным, чем лицо.
– Ха!.. Ну, ты насмешила, мать! Она мне объясняет, чем баба мужика привлекать должна, каким местом, кроме лица... Да у меня это внутреннее место, если хочешь знать, такое привлекательное, что мужики вокруг, как пчелы возле меда! Я в седьмой класс пошла, а мне мать уж все рассказала про привлекательное то место раньше тебя. И у меня с той поры ни одной осечки не было, чтобы мужику понравилась, выпили, пошли, я бы ему внутреннее то показала, а он бы не одобрил и ушел... Я любого привлеку! На спор могу. Вот из них, – Зойка машет рукой на прохожих, – любого. Просто мне лень с ними разговоры болтать. Все равно, если мужик за бабу взглядом ухватился – ему одно надо. А мудаки эти сначала разговорами замучают, а потом за внутреннее берутся. У меня скулы сводит от их разговоров. У тебя вот ни одного мужика, говоришь, не было, а у меня их столько, что если все их палочки взять и тебе ими спину утыкать, то ты бы была чистый еж! Да если бы они и впрямь с иголку были, и то бы, поди, не уместились у тебя на спине. Вон, – она показывает рукой на проходящего здорового мужика под два метра ростом, – у него бы, если бы каждый с иголку был, может, и уместились бы. Но тех, у которых с иголку, я не люблю... Так, если только за бутылку! А то какое удовольствие? Я ведь тоже должна о своем интересе думать, правильно, тетя? Ты вот меня учишь привлекательности, а сама и не знаешь ничего, я тебя скорее научу, да тебе уже поздно... А не веришь, что я везде привлекательная, спроси Гришку или Серегу – они все время из-за меня дерутся, спроси, спроси! А то, вижу, не веришь... Ты вот своим местом внутренним ни одного мужика за всю жизнь не заманила, а меня учишь! Жалко, поздно встретились, а то бы я тебя научила, и ты бы привлекла, побаловалась бы, – заговорщицки подмигивает Маргарите Зойка.