Насколько всё плохо он понял, когда, привалившись плечом к стене перевести дух и собрать воедино разбежавшиеся мысли, увидел медленно тающих на ходу прохожих -- не всех, но многих -- и подозрительно шевелящиеся тени, выползающие из своих тёмных углов и нападающие на немногих не исчезнувших людей.
Внимательно оглядевшись по сторонам он поудобнее перехватил недавно купленную по причине бессовестно разболевшегося колена пластиковую трость -- лёгкую, но довольно крепкую -- и двинулся в сторону дома. Пригодилась трость почти сразу же: неожиданно ловко парировав чёрный протуберанец, он немедленно контратаковал более тяжёлой рукоятью, видимо, слегка оглушив тварь, тут же тяжеловесно перекатился вбок от вялой атаки второго протуберанца и снова ударил, добив-таки оппонента.
В ушах жизнерадостно дилинькнуло и перед глазами появилась стилизованная под "Дикий Запад" табличка, поздравляющая с получением опыта и доступа к системе. Под первой табличкой оказалась вторая, побольше. "Ловкость -- нормально, Смекалка -- отлично, Характер -- хорошо, Сила -- плохо, Выносливость -- плохо" -- с удивлением прочитал он. Ниже, шрифтом помельче, было написано ещё много всего, но обстановка не располагала к вдумчивому изучению, и Евгений Антонович, настороженно крутя головой, продолжил путь. Ехать к внукам он планировал недели на две, и увесистый чемодан порядком оттягивал руку, но бросать имущество очень не хотелось.
По пути к дому он ещё дважды сталкивался с теневыми тварями -- одна скрылась сразу же, как её первая атака оказалась отбита, вторая задала жару, несколько раз довольно болезненно (но, к счастью, не серьёзно) подрала когтями левую руку, в хлам изорвав рукав пальто. Дома промыл и перевязал раны, по прежней жизни он бы счёл их страшными -- кожа была прорезана до мяса, а местами чуть не до кости -- теперь же только порадовался, что не лишился руки вовсе, да не поскупился на перекись и пластыри.
Затем настало время внимательно изучить сообщения той самой "системы" и открываемые ею возможности. Погрузившись в довольно толковые комментарии к каждому параметру и навыку, он не заметил, как из тени за его спиной бесшумно выскользнула невысокая фигура в мешковатом грязно-сером комбинезоне и тряпичной маске, закрывающей нижнюю половину лица. Точный удар лёгкого меча прервал размышления Евгения Антоновича. И жизнь.
-- Великий железный дракон мой! -- тихо-тихо прошипел убийца, снова растворяясь в тени.
* * *
17. Ноябрь ЭХ+0, Джон Хэ.
Первые дни Этой Хрени были самыми тяжёлыми, страшными и опасными. Но по мере того, как магия врастала в мир, мерзких тварей межмирья, изрядно попировавших в междувластие, всё сильнее выдавливало обратно. Знали об этом очень немногие, а уж детали -- так и вовсе почти никто. Джон был одним из тех, кто не просто знал, а получил сведения из первых рук.
Две контрактные твари, связанные и подчинённые, всё равно оставались тварями -- и потому не могли оставаться в этом мире... по крайней мере -- не сильно дольше остальных. И смолчать они просто не смогли: сбежать "домой" им не давал контракт, остаться -- стремительно стабилизирующийся мир, а развоплощаться просто не хотели.
Шаману не нужно быть сильным самому -- его сила измеряется не доступными ему заклинаниями, а количеством и силой духов, готовых ответить на его зов. Фактически, шаман -- просто посредник, эдакий паранормальный "купи-продай", который находит и сводит вместе заинтересованные стороны из двух разных миров... и не забывает взять свой процент -- далеко не всегда маленький. Главное умение шамана -- понимать. Людей, духов и свою выгоду...
За месяц с прихода Этой Хрени Джон уже успел подобрать себе в свиту десяток мелких духов и наладить контакты с духами посолидней, но теневые твари всё ещё оставались главной его силой: понятнее, дешевле и предсказуемее -- проще -- нормальных духов, и терять их очень не хотелось. И решение вскоре нашлось, нашёптанное теми, самыми первыми встреченными духами. Впрочем, решение неоднозначное, и одна из тварей решила попытать свои силы и разорвать контракт. Вторая решила, что неизвестность лучше гарантированного (и мучительного) уничтожения -- и не прогадала.
Да, тесто из костной муки и соли, замешанных на крови, было чрезмерно материальным, а вылепленное из него тело -- недостаточно бесформенным, зато и мир теперь не отторгал тварь, а сама она серьёзно подняла свой статус: от живущего из хозяйской милости раба до слуги, имеющего право пусть на мизерную, но плату. А ещё -- ей позволили сожрать труп глупой товарки.
* * *
18. Октябрь ЭХ+0, Агата Глинка.
Но были и другие люди, остро прочувствовавшие переходные процессы в мире, и если для Джона переход, по большому счёту, свёлся к некритичным изменениям в свите, то Агате Глинке пришлось буквально стать другим человеком... точнее, магом... хотя... в общем, всё сложно.
Началось всё с того, что в субботу, когда она решила посушить волосы феном, в квартире вышибло пробки, а её саму неслабо тряхнуло. Неприятно, но ничего особенного -- то ли планида её такая, то ли и вправду руки не тем концом и не в то место при рождении вставили, но у неё постоянно ломалась вся бытовая техника, и все знакомые и родственники в шутку винили в этом "излишне гуманитарную" фамилию. Единственное исключение -- советская чугунная мясорубка, в которой сломаться могли только деревянная рукоятка да винт, которым ручка к валу крепилась. Но рукоять она ещё ребёнком сильно пожгла на плите, и родители заменили её на кондовый стальной пруток, а сломать винт -- это даже ей надо было постараться.
Однако, в тот знаменательный день она не полезла в шкаф за другим, предположительно исправным феном. И в другой шкаф за полотенцем она тоже не полезла. А полезла она, к собственному (потом) удивлению, в оставшийся от родителей ящик с инструментами.
Очнулась она только вечером, очень уставшая и с ломотой во всём теле (потому что не надо спать, сидя на табуретке, положив голову на стол, заваленный деталями). Четыре часа пропали, как не было, а перед ней лежал... видимо, всё же фен... вот только сушить им голову -- по крайней мере свою -- как-то совсем не хотелось. Из корпуса в неожиданных местах торчали шестерёнки и проводки. Заднюю сторону занимала сделанная из бумаги шкала с надписью от руки "Зярад" и стрелкой от будильника, упёршейся в "д". Лежащий рядом корпус демонстрировал, что будильник лишился не только стрелки -- шестерёнки явно были взяты из него же.