«Если Презент пишет, – говорил молодой Жданов, – что «загнивающий капитализм на империалистической стадии своего развития породил мертворожденного ублюдка биологической науки насквозь метафизическое, антиисторическое учение формальной генетики», то это, может быть, делает честь красноречию тов. Презента, но не способствует уяснению обстановки на биологическом фронте и говорится лишь для устрашения неопытных людей».
В докладе было немало реверансов в адрес Лысенко, но было и такое: «Он [Лысенко] выступил в нашей стране как новатор. Никто не может отрицать того, что он дал очень много нового нашей биологической науке, нашей стране. Это безусловно, это несомненно, но Лысенко – представитель лишь одной ветви в биологической науке, лишь одного направления в школе великого Мичурина. Попытка подавить другие направления, опорочить ученых, работающих другими методами, ничего общего с новаторством не имеет. Деятельность Лысенко нанесла прямой ущерб»[938].
Лысенко нанес – ущерб?!. Не Жебрак, не формальные генетики, не враг народа Вавилов, а Лысенко?!. И это говорил главный партийный надсмотрщик над наукой!
Трофима Денисовича в аудитории не было, но доклад Юрия Жданова он прослушал от первого до последнего слова. Тайно, соблюдая строгую конспирацию. Он сидел в кабинете М.Б.Митина: как зампредседателя Общества по распространению, тот имел кабинет в здании Политехнического музея, который был соединен с залом прямой радиосвязью. Лысенко делал торопливые заметки, лихорадочно обдумывая ответные шаги.
Кто может обуздать завотделом науки, да к тому же сына второго человека в партии?
Только первый человек!
Неделю Трофим сочинял письмо корифею всех наук. Вероятно, ему помогал Презент. Письмо адресовано не только Сталину, но и А.А.Жданову, отцу докладчика. Дата – 17 апреля. Написано якобы сумбурно – из-за нервного состояния автора. Но в нем продумано каждое слово. Нападение – лучший вид защиты. Никаких ритуальных покаяний и полупризнаний. Лысенко – не Жебрак. К тому же смелости придавало письмо, полученное Трофимом от самого корифея. В нем черным по белому: «Что касается теоретических установок в биологии, то я считаю, что мичуринская установка является единственно научной установкой. Вейсманисты и их последователи, отрицающие наследование приобретенных свойств, не заслуживают того, чтобы долго распространяться о них. Будущее принадлежит Мичурину. С уважением, И.Сталин. 31.Х.47 г.»[939].
Лысенко начинает с того, что доклад Юрия Жданова был направлен против него, хотя тот никогда его не вызывал, ни разу с ним не говорил. Значит, поверил наветам вейсманистов. Обвинил Лысенко в нетерпимости к критике, тогда как Трофим Денисович очень внимателен к критике, извлекает из нее всё полезное. Обвинил в том, что Лысенко нетерпим ко всем направлениям в науке, кроме своего собственного, тогда как он, напротив, содействует всем направлениям учения Мичурина и Вильямса. Что же до антимичуринских направлений, то он развивать их не может, но и подавлять, к сожалению, не может: для этого у него мало сил.
Отвергнув все упреки Ю.А.Жданова в свой адрес, Лысенко оговаривался, что у него под рукой только свои торопливые записи, а не полный текст доклада. Умная предосторожность: если что не так, можно сослаться на отрывочность своих записей.
Сталину письмо товарища Лысенко тотчас было доложено. С ответом корифей всех наук не спешил.
Через три томительных недели пришел косвенный ответ – от министра сельского хозяйства И.А.Бенедиктова: пакет со стенограммой доклада Юрия Жданова. Как это понимать?
11 мая 1948 г., Т.Д.Лысенко – И.А.Бенедиктову: «Возвращаю стенограмму “Спорные вопросы дарвинизма”. Считаю своим долгом заявить, что как в докладе, так и в исправленной стенограмме (где ряд мест немного сглажен против того, что, на слух мне казалось, было в докладе) докладчиком излагаются от себя давнишние наговоры на меня антимичуринцев – морганистов-менделистов.
Такая критика делается в секрете от меня, с тем чтобы я не смог ни устно, ни в печати возразить и опровергнуть. В исправленной стенограмме не указываются ни названия моих работ, ни страницы, из которых берутся цитаты. Поэтому читатели не имеют возможности сопоставить высказывания докладчика по тому или иному вопросу с моими высказываниями. Для пользы сельскохозяйственной науки и практики прошу поставить вопрос об освобождении меня от должности президента [ВАСХНИЛ] и дать мне возможность проводить научную работу. Этим самым я смог бы принести значительно больше пользы как нашей сельскохозяйственной практике, так и развитию биологической науки мичуринского направления в различных ее разделах, в том числе и для воспитания кадров научных работников»[940].